Эльфийский Петербург

— Тогда, может, продолжим разговор в каком-нибудь кафе или ресторане, а заодно и перекусим? Ты обедала? Хотя, скорее, это уже будет ранний ужин, чем поздний обед.

— До утра я совершенно свободна, — повторила Аня.

Мы поехали в ресторан «У охотника». Решили ничего нового не выдумывать, а выбрали то место, где хотели встретиться в прошлый раз — уютные кабинки этого небольшого ресторанчика очень располагали к откровенной и душевной беседе. По мере того как наш поздний обед перешёл в ранний ужин, Аня рассказала мне обо всём, что с ней произошло с момента нашей встречи на арене в Кутузовке.

Разумеется, ни в каком Париже она не была. Всё время с момента похищения до освобождения она провела в Подмосковье, в подвале одного из особняков, принадлежавших Денисовым. Аня рассказала, как её похитили, как держали в подвале, как освободили. Подтвердила мою догадку относительно её последнего сообщения перед похищением.

— А ты видела хоть раз за всё это время Глеба? — задал я вопрос, который очень меня волновал все последние дни. — Как думаешь, он принимал в этом всём участие?

— Нет, ни разу не видела, — ответила Аня. — И насколько я понимаю, это всё организовал его дед, и, похоже, Глеб здесь ни при чём.

— Очень хочется в это верить.

— Мне тоже. Он хороший парень. Я сначала относилась к нему с недоверием, а потом, когда мы стали общаться, выяснила, что он вовсе не такой, каким кажется на первый взгляд. И ещё у меня сложилось впечатление, его тяготила наша предстоящая свадьба, будто он чувствовал вину за то, что меня насильно гонят замуж.

— Но ведь тебя никто не гнал, ты же сама.

— Сама, — согласилась Аня. — Но не по любви же к Глебу. У меня не было вариантов, я должна была помочь семье.

— И у Глеба, как я понимаю, не особо было с вариантами, — сказал я. — Дед за него всё решил.

— Да, дед у него тот ещё тиран был. Ему вообще никто слова поперёк сказать не мог. При этом родители у Глеба — милейшие орки, очень простые в общении. А дед за всё время нашего знакомства ни разу не улыбнулся.

— Я знаком с родителями Глеба. На меня они тоже произвели приятное впечатление, но я бы не сказал, что они такие уж простые. По крайней мере, прислуга боится их как огня. Но они улыбчивые — что есть, того не отнять. И Глеба любят.

— И ко мне очень хорошо относились, — сказала Аня, вздохнула и добавила: — А я ведь, если честно, уже почти ощущала себя частью этой семьи. Странно это всё, но я хотела выйти за Глеба.

— Кстати, а что решили со свадьбой? — спросил я. — Какая официальная версия отмены?

— Официально её отложили на год из-за траура по главе рода. Мне сказали, что так будет лучше. А потом в течение года придумают вескую причину для отмены.

— Это была идея Денисовых?

— Не знаю. Я никого из них не видела. Это мне сказал помощник князя Воронцова, который занимался моим освобождением. Насколько я поняла, решили не раздувать лишнего шума из этого всего. Мне так и сказали, что это было условием моего спасения — я не должна никому рассказывать о том, что со мной произошло.

— А родителям?

— Им можно. Но только им. И то они пока не знают. Они думают, что я вернулась из Парижа. Ждут меня завтра. Вот приеду и расскажу.

— Да уж, нелёгкий у вас будет разговор.

— Мне помощник князя Воронцова обещал помочь. Он меня встретит и вместе со мной поедет к родителям. Он им и объяснит всё.

— Боятся, что ты сама объяснишь неправильно?

— Князь Воронцов пообещал защитить нашу семью, если у нас возникнут проблемы из-за всей этой ситуации с Денисовыми. И лучше, если про обещание князя сообщит его помощник.

— Здесь не поспоришь, — согласился я. — Надеюсь, у вас всё пройдёт гладко.

— А как я на это надеюсь. Хочется, чтобы это всё побыстрее закончилось. Устала я очень. Охота выдохнуть и забыть.

— Ага, забыть, — я не удержался и усмехнулся. — Не очень-то ты забывчивая. Как, вообще, так получилось, что спецы из КФБ не смогли тебе воспоминания затереть? Это ведь просто невероятно — с тобой работали лучшие, насколько я знаю. Иван Иванович до сих пор не может поверить, что у них ничего не получилось.

— Правильно, что не может поверить. Всё у них получилось, — сказала Аня и совсем меня запутала.

— Погоди! Что значит, получилось? Если бы получилось, ты бы со мной по-немецки не разговаривала и про Восточный не помнила.

— А я и не помнила. Пока дед Глеба не решил со мной поговорить, как он выразился, по душам. Очень уж его беспокоило: где я была почти два года. Хотел узнать обо мне всё, прежде чем принять в семью.

— В чём-то его понять можно, — заметил я. — Это нормальное желание главы рода.

— Желание нормальное, — согласилась Аня. — А вот методы не совсем. Однажды он пригласил меня к себе на работу, чтобы обсудить кое-что по предстоящей свадьбе. Когда я приехала, мы поговорили о том, где нам с Глебом лучше жить, ещё о всякой ерунде, а потом старик неожиданно наложил на меня заклятие обездвиживания. Затем ещё несколько разных заклятий, а потом начал задавать вопросы. В основном о том периоде, когда я была в Восточном. Я не отвечала. Мне нечего было сказать. Его это разозлило.