Эльфийский Петербург

— Независимость? Ты серьёзно? — бабушка всплеснула руками, такой эмоциональной я её ещё не видел. — Каково население Петербурга? Сколько здесь одарённых? Не бывает маленьких независимых государств, Коля! Ты это знаешь не хуже меня. Допустим, у тебя получится каким-то чудом добиться независимости от остальной России. Что дальше? Покажи мне, Коленька, хоть одну независимую маленькую страну! Ты знаешь такие? Я нет! Оглянись, мальчик мой! Посмотри на независимую Эстонию, которой руководят из британского посольства в Таллине, или на Литву, которой тоже руководит посол, но уже немецкий. Ты хочешь такой независимости? За такое будущее ты борешься?

Отец насупился, лицо его покраснело, но он молчал, похоже, не знал, чем крыть.

— А не придётся ли тебе завтра просить помощи у Новгорода и Москвы, когда окажется, что Петербург нанесли на карту Великой Финляндии со всеми вытекающими? — продолжила бабушка. — Конфедерация с Новгородом и Москвой, Коля — это единственный вариант, при котором у петербургских эльфов в среднесрочной перспективе останется возможность говорить по-русски. И ты это знаешь! Ты умный! Но почему-то упорно строишь из себя сумасшедшего фанатика, помешанного на идее полной независимости.

— Легко говорить о конфедерации, но это не так-то просто осуществить, — сказал отец, немного успокоившись, то ли он уже устал, то ли начал прислушиваться к бабушке.

— А что здесь сложного? Александр Петрович готов к переговорам, уже давно, — ляпнул я, не удержавшись, и тут же, поймав на себе взгляды отца и бабушки, пожалел, что влез в разговор.

— Даже он понимает, что всё решаемо! — сказала бабушка, и это «даже он» показалось мне обидным.

— Я не могу один принимать такие решения, я не монарх и не диктатор, — сказал отец, уже почти полностью успокоившись.

— Но ты главный! — возразила бабушка.

— Я лишь первый среди равных, — в свою очередь возразил отец. — Все важные решения принимаются только на собрании ордена.

— Так собери свой орден и примите решение! — воскликнула бабушка. — Сколько уже можно губить народ на этой нелепой войне?

После этого я был уверен, что теперь отец точно вспылит, но и в этот раз он принял слова бабушки довольно спокойно.

— Собрать совет я должен в любом случае, — сказал отец. — Мои товарищи по ордену должны знать, как на самом деле погибли их отцы. И мы обсудим предложение Романова о конфедерации.

— Обсудите? — спросила бабушка. — И всё?

— Не надо на меня давить. Возможно, даже примем какое-то решение. Но Вы тоже должны понимать: Романов — тот ещё пройдоха, сегодня он обещает одно, а завтра окажется, что имел в виду совсем другое.

— Для этого проводятся переговоры и на бумаге фиксируются их результаты, — сказала бабушка. — И я готова посодействовать в их проведении. Я даже могу для этого предоставить своё имение с полной гарантией безопасности всем сторонам.

— Вы думаете, Романов рискнёт приехать к Вам в имение?

— Я знаю, что он приедет, я разговаривала с Александром Петровичем; он производит впечатление человека, готового на многое ради восстановления мира в стране.

— Хорошо, мы обсудим этот вопрос. Возможно, даже сегодня. Время позволяет. Если нам больше нечего обсуждать, то я прямо сейчас буду звонить своим товарищам по ордену.

— Ещё один момент! — сказала бабушка. — Нужно объявить перемирие. Прямо сейчас, как жест доброй воли с вашей стороны.

Похоже, бабушка решила испытать, до какого предела можно давить на отца, либо знала, что этот предел ещё далеко, и воспользовалась этим.

— Я не могу объявить перемирие, — произнёс отец. — Это не в моей компетенции.

— Нет, ты можешь, — возразила бабушка. — И мы оба это знаем.

Отец тяжело вздохнул, но ничего не ответил.

— Коля, ты не представляешь, чего стоило нам, и в первую очередь, твоему сыну, притащить сюда Дроздова! — продолжила давить бабушка. — Твой отец тебя обманул, из-за него ты заварил такую кашу, которую нам всем ещё расхлёбывать и расхлёбывать. А твой сын пытается тебе помочь. Мы оба, и я, и Роман считаем не то что дни, а часы до окончания войны. Не разочаровывай нас!

Отец опять вздохнул, потёр ладонями виски, словно приводил мысли в порядок, и сказал:

— Не могу я объявить перемирие прямо сейчас. Могу с полуночи. До этого времени я успею утвердить это решение на совете. И не перемирие, а временное прекращение огня, до переговоров о статусе Петербурга. Но где гарантия, что федералы прекратят огонь в это же время?

— Я прямо отсюда порталом отправлюсь в Новгород и передам информацию Александру Петровичу! — снова влез я в разговор. — Уверен, он поддержит идею прекращения огня с полуночи.

— У тебя толковый сын, — сказала бабушка отцу и улыбнулась. — Ты можешь им гордиться.

— Вижу, что толковый, — ответил отец и, к моему удивлению, тоже улыбнулся. — И горжусь.