Эльфийский подменыш

Когда-то он написал эти строки, едва надеясь на взаимность. Теперь же в сердце крепла уверенность, что именно с этой девушкой он хотел бы разделить жизнь. И пусть старики говорят, что первая любовь недолговечна, как мартовский снег, Элмерик знал: иногда и мудрые ошибаются.

«Зимой приходят злые холода, сбивает с ног промозглый стылый ветер. Но в небесах горит твоя звезда – она мне путь среди снегов осветит. Моя душа то плачет, то поёт… А я изведал и огонь, и лёд».

На склоне холма Брендалин нарвала букетик диких фиалок. Те должны были давно отцвести, но почему-то запоздали. Лето закончилось, природа увядала, но Элмерику грядущая зима была не страшна.

Звуки арфы лились, будто медовое вино в праздничную чашу, и каждая струна пела о счастье, которое не под силу вынести одному человеку. Зато вдвоём нести эту ношу было удивительно легко и сладко…

«Однажды не сумею промолчать, хотя сказать “люблю” бывает трудно. Отказ разит, как лезвие меча, а сердце ждёт и хочет верить в чудо. Но до огня и льда нам дела нет, когда любовь рождается на свет».

Брендалин, раскрыв рот, ловила каждое его слово, глаза её опять увлажнились, но эти слёзы вызывала не скорбь. Последний отзвук струн стих, и Элмерик смущённо улыбнулся.

– Какая красивая песня!.. – выдохнула девушка. – Знаешь, мне никто раньше не посвящал баллад.

– Это большое упущение. – Бард положил руку на изгиб арфы. – Но я рад, что был первым.

Брендалин откинулась спиной на ствол векового дуба.

– Скажи: ты правда веришь, что любовь способна преодолеть любые преграды? Порой дорога к счастью терниста…

– Конечно верю. – Элмерик вздрогнул. – А что?

Его обеспокоила грусть, промелькнувшая в глазах девушки. Это было всего лишь мгновение, но он успел заметить. Потом её взгляд вновь потеплел.

– Нет, ничего. Просто пообещай мне ещё одно…

– Да всё что угодно! – Элмерик встал и шагнул к ней.

– Между нами больше не должно быть никаких секретов, хорошо? – Брендалин протянула ему цветок и склонила голову.

– Клянусь! – Бард осторожно вставил фиалку девушке в волосы, нежно приподнял её голову за подбородок и заглянул прямо в сияющие глаза. – Но это не касается всех прежних клятв.

– Конечно. – Девушка поправила стебелёк за ухом. – И ещё… это даже не обещание, а просьба. Если решишь когда-нибудь посмотреть на меня этим своим истинным взглядом, скажи заранее. Женщины не очень любят, когда кто-то хочет увидеть их такими как есть, без прикрас. А жизнь на мельнице учит нас всяким маленьким хитростям, чтобы, даже работая на кухне или убирая конюшню, выглядеть как настоящая леди.

– Понимаю. – Элмерик поднёс её ладонь к губам. – У меня уже был неприятный случай с одной дамой… Обещаю, что не повторю эту ошибку.

Кожа на руке Брендалин была гладкой, как шёлк. Конечно, тут не обошлось без чар – это любому понятно. Невозможно собирать травы, давить едкий сок, нарезáть коренья, помешивать кипящее варево в котле и при этом остаться белоручкой.

– Благодарю, мой рыцарь! Обещаю: я щедро награжу тебя.

Элмерик потянулся за поцелуем, но Брендалин, смеясь, оттолкнула его.

Она раскинула руки в стороны, подставляя лицо лучам осеннего солнца, и закружилась, сбивая рукавами сухие листья. Льняные пряди выбились из тугих кос и рассыпались по плечам.

– 

С

ыграй мне её ещё раз, бард!

– Смех Брендалин был похож на перезвон фейских колокольчиков. – Свою самую лучшую песню!

6.

Если накануне заснуть совсем под утро, то можно запросто проспать всё на свете, даже громкий звон колокола.

Когда Элмерик открыл глаза, солнце стояло уже высоко, и на стенах плясали неровные тени от листьев росшего за окном клёна. Бард резко сел на постели, в ужасе понимая, что, кажется, не успел уже не только на завтрак, но и на учёбу.

– Чё ты подпрыгиваешь, как умалишённый? – пробурчал Джерримэйн из своего угла, с шелестом переворачивая страницу книги.

Элмерик протёр заспанные глаза и огляделся.

Джерри, казалось, никуда не торопился. Он лежал на кровати прямо поверх покрывала и читал потрёпанный определитель трав и растений. Больше в комнате никого не было. Постель Мартина была заправлена, а его самого и след простыл. Как, впрочем, и Орсона.

– Сколько времени? – хриплым со сна голосом уточнил бард.

– Два часа пополудни.

Получалось, что Элмерик проспал не только завтрак, но и обед. Вот что значит вернуться под утро! Но он ни о чём не жалел – эту ночь они провели вдвоём с Брендалин, впервые гуляя под луной почти до самого рассвета. Говорили о будущем, мечтали, целовались, держались за руки… Теперь даже вредный мастер Патрик был им не указ. Они ведь, считай, уже помолвлены.