Эльфийский порно-спецназ в логове национал-вампиров

Подошел угрюмый человек со звездочками на погонах, печально проверил пропуск, вопросительно взглянул на Оборонилова. Лик этого человека напомнил мне морду такой вислоухой собаки со скорбно подвешенными щеками и грустным взглядом, не помню название породы.

— По вашей линии вызвали для поддержания всего этого. — Шеф взмахнул рукой.

Ну, да, им сейчас нигде не хватает сотрудников, а мы частное охранно-сыскное агентство, как-никак. Проверяющий кивнул, велел своим открыть ворота.

Эбонитий аккуратно вписал микроавтобус в отведенную нам щель. Я заметил, что некоторые фанаты алчно вперились в открывшуюся брешь, раздумывая, не воспользоваться ли, и даже сделав несколько шагов, но створки быстро сомкнулись, и эти сущие зомби потеряли к ним интерес.

Нашему комбинизомби было едва ли не худо.

— Зачем они не отменили? — пролопотал он, ежась.

— Не терзайся, Зангези, это и есть ситуация, когда оба решения хуже, — спокойно ответил наставник. — Что правильнее — собрать эту кодлу здесь, на стадионе, или объявить им, что матч отменяется? Поползут по городу — никакого ОМОНа не напасешься. Скажи лучше, что там Разоряхер?

Комбинизомби помолчал, вслушиваясь.

— Они давно на месте, он ждет. Молится на расставленные ловушки, готовится отдать приказ своим наемникам в телецентре. Нанести главный удар. Бранится с женой. Той стало плохо.

— Вот-вот разродится, значит, — проговорил Ярополк Велимирович. — Ну, ребятки, вперед. Ты, Соня, сиди здесь и не высовывайся. Будешь нашими глазами и ушами. Следи за входом, поглядывай по сторонам. Если увидишь подозрительное — связь по рации. — Он сунул ей в лапки устройство. — Яша за тобой вернется. Всё, выдвигаемся.

Моя красотка лизнула меня в губы язычком, и её доблестный победитель клопоидолов вместе с другими охотниками выскочил из автобуса.

Соню мы заперли и двинулись к служебному входу.

Эбонитий направил на дверь детектор ловушек, просветил насквозь.

— Чисто, — удивленно констатировал завтрак.

— Нас видят, — сказал Зангези. — Но не слышат. Разоряхер наблюдает нас при помощи камеры.

Оборонилов ухмыльнулся:

— Пусть наблюдает. Яша, давай.

Я расширил контекст и просочился за дверь. Там, в полутемном коридоре, вернулся в текущий план событий и отомкнул дверь изнутри. Распахнул.

И даже испугался — на меня глядело одутловатое пустоглазое лицо Зангези.

— Ты чего? — спросил я.

— Я чувствую деструктор, — замогильным голосом произнес комбинизомби.

— Сам ты деструктор! — Мне показалось, что он обозвался на меня.

Шеф развернул Зангези к себе.

— Деструктор?! Ты уверен?

— Конечно. Я отчетливо различаю всё, сделанное Ну-вы-и-странниками, — спокойно ответил комбинизомби. — И вы это знаете.

Наставник сплюнул и слегка зашипел.

— Так, зайдем.

Я посторонился, все зашли в коридор, я закрыл дверь.

— Здесь нас видят? Слышат? — поинтересовался Ярополк Велимирович.

— Нет, — заверил Зангези.

— Значит, деструктор.

Комбинизомби кивнул.

— Поликонтекстуальный?

Еще кивок.

— Да что это значит-то? — спросил я, чувствуя себя зеленым стажером и невежественным сопляком, как нередко случалось в период обучения.

— Это значит, Яша, что теперь мы не имеем права расширять контекст. И сами пропадем, и эту планету сгубим.

И почему у шефа что ни новость, то хуже предыдущей?

Глава 38. Марлен. Карма карман не тянет?!

В шуме леса Востроухову чудились то девичьи вскрики «ау!», то птичье пение, то отзвуки заполошной автомобильной сигнализации. Сознание будто топталось перед порогом, за которым начинается пресловутое состояние «пришел в себя». И рад бы впустить, но онемел, а оно — будто вампир, который без приглашения не в силах войти.

И потом, если сознание — это и есть ты, но при этом оно вне тебя, то как ты его впустишь, если ты сам вне себя?

И яркой вспышкой: «Вампир! Я же вампир!»

Марлен смутно вспомнил, как Владимир уговаривал его пройти обращение. Или правильно говорить «принять»? Или еще правильнее будет вовсе не говорить об этом странном сне?

Воля полукровки всё же загнала разум в какое-то подобие присутствия, и Марлен наконец-то ощутил себя. Тело болело, особенно тяжко было в груди — острая, колющая, дающая метастазы в плечо и шею. Кажется, такое случается при инфаркте.

Сложив усилия и терпение, помножив их на старую привычку действовать, а не раскисать, Востроухов оторвал руку от чего-то мягкого и приложил ее к груди. Ладони сделалось сыро. Прощупав эту лужу пальцами, Марлен обнаружил отверстие.

Пуля?

Да, в нас стреляли!

Он отчетливо вспомнил, как добрые эльфы-автоматчики исполнили приказ его отца.

Но мы же исчезли… Растворились… Я видел эти тупые морды, вытягивающиеся в удивлении… Что же это?!..

Открыть бы глаза, посмотреть бы, где я…

Рядом кто-то тяжело плюхнулся. Кажется, на колени. Во всяком случае, Марлену почудилось именно так. Воображение слепого.

Почувствовал пальцы на шее.

— Жив, поганец! — Голос удивленного Владимира.

Я это уже слышал.

Нет, правда.

— Да? — Князь упырей помолчал, раздумывая. — Что-то и мне это всё подозрительно знакомо… Какой был взрыв, мое почтение! Твои родственнички по папиной линии не пожалели пороху.