Эльфийский талисман

Пустой дом встретил москвичей пылью, застарелой сырой затхлостью, и скрипом рассохшихся досок под ногами. На втором этаже, а затем и на третьем, куда ребята поднялись по широкой деревянной лестнице, обнаружилась целая анфилада комнат, залов и переходов с кое-где обшитыми деревом, а кое-где обтянутыми истлевшей материей каменными стенами. Тёмная, деревянная, сработанная под непонятную старину, большей частью изломанная мебель, истлевшие тряпки, забранные мелким металлическим переплётом окна…

Некогда в металлический переплёт были вставлены маленькие разноцветные стёклышки — ныне выбитые, высаженные. Под ногами то и дело похрустывали разноцветные осколки. В основании башни на дне глубокой квадратной шахты лежало огромное, поваленное набок колесо, наподобие мельничного, рядом с которым виднелись проржавевшие остатки непонятного, смутно что-то напоминающего механизма.

— Зря! — сказал Володя примерно через час. — И в самом деле, нечего было сюда лезть, одна пыль и мерзость. Пошли, Юрыч! Надо перекусить и подумать, что делать дальше…

Разговор этот случился на третьем этаже, в просторной полутёмной комнате, прежде явно служившей кабинетом или чем-то подобным. На стенах между деревянными рамами висели потемневшие лоскуты сгнившей ткани, по всей видимости, используемые здесь в качестве обоев. Посередине стоял широкий деревянный стол с высоким креслом в простенке между двумя выходящими на озеро окнами. Сквозь щели в закрытых ставнях лились яркие солнечные лучи, в которых плясали мелкие пылинки.

Помимо стола и нескольких кресел в кабинете имелись два книжных шкафа с пустыми полками, длинный взломанный сундук с огромной ржавой щеколдой и встроенный в стену погребец для напитков — тоже пустой. Осколки стеклянных бутылок и проржавевшие, смятые металлические бокалы валялись на полу.

Любопытная Анечка первым делом подошла к закрытому окну, осторожно дотронувшись до потемневшей от времени щеколды. Ставень и не думал поддаваться. Не сводивший с Анечки влюблённых глаз Юра бросился на помощь, держа наготове извечное оружие шоферов всех времён и народов — монтировку.

— Ой! — воскликнула девушка, отпрыгивая в сторону, а затем брезгливо рассматривая запачканную штанину. — Дурак! Юркин, знаешь, какой ты дурак!.. Ну, кто тебя просил лезть?

Выломанный Юрой ставень, и без того державшийся на честном слове, полетел вниз, ударяясь о многочисленные уступы. Вместе со ставнем выскочил из паза и тяжёлый, вытесанный из цельного дерева подоконник, тяжело упав на пол, подняв клуб пыли, и только чудом не ударивший девушку по ноге.

— Ань, ты извини… — сразу же стушевался Юра.

— Ага, извини, — воспрянула духом Анечка, почувствовав смущение молодого человека. — Тебе «извини», а мне теперь джинсы стирать…

— Да уж, Юрыч, — поддержал подругу Володя. — С тобой в разведку не ходи, всех чертей перепугаешь… Стоп, а это ещё что?

В месте, откуда вылетел подоконник, в каменной стене обнаружилась узкая ниша. Вечный везунчик Володя осторожно вынул тяжёлый, завёрнутый в обрез ковра свёрток, подняв ещё больше пыли, и аккуратно положил его на широкий стол.

— Ну-с, как говорит наш шеф, взглянем! — произнёс он, разворачивая вылинявший обрез с густым ворсом. — Апчхи! Сколько же лет эта штука здесь пролежала? Ха, Анхен! Ты только посмотри: как будто специально для тебя подарок…

На ладонь девушки легло изящное, тонкое ожерелье из прозрачных синих камней, заключённых в блестящую металлическую оправу. Посередине покачивалась крупная, с рублёвую монету, роза, вырезанная из цельного камня цвета морской волны.

— Ой, прелесть какая! — Анечка сразу же захотела примерить. — Сейчас бы зеркальце… Надь, у тебя нет? Хотя и в телефон можно…

Тем временем Володя повертел в руках и равнодушно отложил в сторону резной белый жезл с витым навершием. Жезл был лёгким, словно выточенным из кости. На стол легла завернутая в потемневшее от времени полотно толстая книга в тиснёном коричневом переплёте с золотыми уголками и золотыми же, очень тугими застёжками. На первом листе, на желтоватой бумаге, больше напоминающей не бумагу, а тонкую, тщательно выделанную кожу, мудрёной вязью с завитушками было выведено название, под которым темнели ещё четыре тонкие строчки. На долю секунды показалось, будто название слабо замерцало. В правом нижнем углу, рядом с крупной зелёной печатью имелись три явные размашистые подписи.

— Чёрт знает что, — заметил Володя, перелистывая мягкие страницы. — Слушай, Юрыч! Как думаешь, по-каковски это?