Эльфийский тесак

Поминки по несчастным, а особенно по Пертольду продолжались без малого дня три, пока не кончился самогон. К тому же, на исходе второго дня хоббит умудрился порвать баян.

После долгого и продолжительного похмелья спецотряд продолжил свой молниеносный бросок к Мории. Они продвигались вперед, не обращая внимание на окружающую природу. Отринув страхи, горесть по павшим товарищам и сомнения по поводу необходимости двойной очистки брюквенного денатурата, гномы и охотники сплотились в единый боевой кулак, готовый ради половинки литра здравура схватиться хоть с самим Сауроном, будь он жив. Лишь хоббит, почему-то чувствовал себя лучше всех, вызывая справедливую зависть и ненависть. Его продубленный пищевод и готовность заедать чем угодно, даже подметкой с одного из сапог Сдруна, которые тот неосторожно оставил на ночь близ костра, позволяли ему чувствовать себя как огурчик в банке с помидорками.

— Маленькая зараза, — загремел было Рогволд, но тут же поморщился от возникшей в голове отдачи. — Небось, заныкал пару другую глотков от всех! Ну погоди, дай только до Мории добраться, там пойдешь в первых рядах.

— И баян казенный порвал, — наябедничал вечно недовольный Сдрун. — Где ж это видано, как же играть-то надо, — продолжал он. — Да ты знаешь, что бывает с солдатом на войне, если он испортит походной музыкальный инструмент.

— Так точно, знаю, — отозвался Фолко. — Если кто-то испортил инструмент, он незамедлительно получает на складе новый.

— Тьфу, — только и осталось сказать Сдруну.

— Да, с баяном действительно нехорошо получилось, — согласился со Сдруном Рогволд. — Последний раз баян порвали лет триста назад, на похоронах тещи Великого Короля. — Но тогда это ж были герои! Сам Король наяривал траурные мелодии так, что мило ж было слушать! Эх! — махнул рукой Рогволд и скомандовал привал на открытом со всех сторон месте.

Фолко с виноватым видом поплелся в ближайшие кустики, располагавшиеся в леске у горизонта. Охая за ним поплелся и Торин, ему приказали заготовить хворост.

Фолко обиженно сопел, вспоминая незаслуженные оскорбления со стороны Сдруна. Его рука то и дело тянулась к колчану со стрелами, но он понимал, что так поступать нельзя, тем более что эльфийские стрелы были только у него. Усевшись в лопухах, хоббит мечтательно сопел и кряхтел, представляя, как Сдрун падет у Мории в бою. Он так замечтался, что даже не понял что произошло. Когда прямо у него за спиной кто-то раздвинул ветви и присвистнул, увидев вызывающе уставившуюся задницу хоббита.

— Вот это да! — воскликнул кто-то и кровь хоббита заледенела в жилах. — Волосатая, розовая. Что ж это за поросенок такой?

Фолко медленно, очень медленно повернул голову и увидел давешнего детину в спортивной форме с огромной золотой цепью на шее и горбуна Санделло, облаченного в кожаную куртку с клепками.

— Ба, да это же смелый половинчик, — воскликнул Олмер. — А я думал что его в трактире зашибли! — оскалился золотоискатель.

— Я думаю, многоуважаемый хоббит, тебе лучше всего медленно поднять и застегнуть штаны, но только так, чтобы я видел твои руки, — подсказал ему проклятый горбун, приставив свой клинок к шее хоббита.

— Да, тебе повезло, что с нами нет наших друзей хочугов, — усмехнулся тот, кого старый Теофраст называл Олмером, и кого рекомендовал убить Пелагаст. — Уж хочуги — то, свое название оправдывают, — он весело улыбнулся хоббиту, показав ровные желтые зубы. — Да, Санделло, убери клинок, это лишнее, можешь испачкаться, — распорядился он.

— Повинуюсь, — выдохнул горбун, убирая клинок от шеи Фолко. Подтереться не забудь, — загоготал он, довольный своей шуточке.

— Хоббиты не подтираются, — огрызнулся Фолко, натягивая штаны.

— Не подумай чего плохого, смелый хоббит, — начал речь Олмер, звеня огромной золотой цепью на своей шее. — Но я давно хотел поговорить.

— Фолко, друган, где ты, — заросли вновь раздвинулись и показалась упитанная морда Торина с нечесаной бородой. — Увидав неизвестных, гном словно взбесился.

— И эх! — в его руках блеснул топор.

Навстречу ему устремился клинок горбуна.

— Прекратите, — повелительно сказал Олмер и, для профилактики, наставил на каждого из драчунов по парабеллуму. — Предупреждаю, — заявил он. — Я одинаково хорошо стреляю с обеих рук.

Гном и горбун медленно опустили клинки. Никому из них не улыбалась перспектива получить в спину свинцовый заряд в самый разгар схватки.

— А теперь, помиритесь, — приказал Олмер. — Для пущей важности, пусть сначала гном вылижет сапоги у Санделло. А потом Санделло вылижет сапоги у гнома, он недвусмысленно взвел курки.

— Ну, — нетерпеливо бросил он. И тут решился вмешаться Фолко.

— Послушай, Олмер, как тебя там, нельзя так унижать людей, или даже гномов. — Надо читать Карнеги. Надо разрешать конфликты более тонко, — дар красноречия проснулся в хоббите.

— Что ты предлагаешь? — осведомился он.

— Ну пусть оба в знак примирения, вылижут мне сапоги, это будет не так обидно и унизительно, — предложил хоббит.

— Ты прав черт возьми, — вскричал Олмер. — А я думал в тебя только еда помещается, а у тебя еще и мозги есть!