Эльфогеддон

«Соберись, чёрт бы тебя побрал, старая развалюха!»

Хель нар-Вейгу отпустила руку Дамиана и за долю секунды оказалась с другой стороны Петера, вместе с его сыном аккуратно подхватив мужчину под плечи. К счастью, синее защитное сияние не успело пропасть. Неподалёку усилилась очередная пульсация, нарастая всё сильнее, пока с громким хлопком не прервалась, уничтожая близлежащие высотные здания и обдавая волной пыли идущих к спасению. Внезапно Петер вновь почувствовал покалывания в ногах. Он выругался, проклиная старые раны, но покалывания начали распространяться по всему телу. По морщащемуся Дамиану ветеран понял, что это чувствует не он один, а затем с ужасом обратил внимание на тающее свечение вокруг них. Амулет не справлялся.

А его защита оставалась единственной преградой, отделявшей идущих от багрового безумия. Туман, завихрения, потоки энергии — всё смешалось в одну монолитную кровавую бурю.

До бункера оставалось метров двести, не больше. Петер уже видел заплаканную Марч, ждущую их там, на другой стороне, в безопасности. Зная её, он мог точно сказать, что она ждала там с того момента, как приехала вместе с Камнеглядом. У неё на руках был маленький Джеки, сжимавший своего глупого зайца. Хотя, вполне вероятно, что это его воображение играло с мужчиной, рисуя знакомые образы в энергетических завихрениях. По протоколу никто из гражданских не должен оставаться наверху, а обязан сразу же следовать в подземное убежище.

— Мы не дойдём, о великие духи, мы не дойдём, — тихо прошептала Хель себе под нос, но Петер услышал её.

— Всё будет хорошо.

Столько всего навсегда канет в лету, как только они войдут под купол и скроются в бункере пережидать воцарившийся ужас. Их уютный двухэтажный дом с непрекращающимся «косметическим» ремонтом. Верный дизельмобиль, до самого конца старавшийся не подвести хозяина. И, что самое страшное — спокойная и размеренная жизнь тоже исчезнет. Со всем этим ветеран уже смирился. Но не с тем, что его сын со своей девушкой-оркой не переживут этот день.

Мужчина остановился.

— Пап, ещё немного, нужно идти, давай, чего ты ждёшь!

Петер Хорс выпрямился и вложил обломки амулета в руку сына, после чего сжал её достаточно сильно, чтобы рунная магия приняла нового владельца.

— Что ты делаешь?

— Береги мать, — произнёс человек, осознавший, что в прошлом придётся оставить ещё кое-что, чтобы Дамиан и Хель выжили. Самого себя.

— Я не понимаю… — вытаращил глаза парень.

— Всё ты понимаешь. Ты же Хорс, — уверенно сказал Петер и повернулся к девушке, соединяя её ладонь с ладонью сына, — а ты береги его.

После чего разжал кулаки и сделал шаг назад в моментально скрывшую его багровую бурю, а защитное сияние загорелось в полную силу вокруг оставшейся пары.

Интерлюдия Последняя песня

Эдриан Гуор стоял на балконе своей квартиры и, по совместительству, звукозаписывающей студии, в которой он со своей группой не так давно пытался записать новый альбом. «Безголовый граф» не страдал от нехватки популярности и был известен во всей Федерации Свободных Анклавов и за её пределами. Тем не менее, с каждой новой пластинкой споры участников группы между собой начинались всё чаще и чаще. У каждого было своё видение.

Эдриан искал максимальной мрачности и погружения в пучину депрессии. Робер Гольт и Мара нар-Хонна предлагали вернуться к забавным песням-историям наподобие сверхпопулярного «Обряда». Оливер Ро хотел больше баллад и концептуальности, а Виру было просто плевать. Как результат — Гуор выгнал всех прочь и даже успел подраться с Робером. Но спустя месяц они снова собрались вместе на студии, чтобы ещё раз, возможно в последний, обсудить будущее «Графа».

«Жаль, что ничего не вышло. Группа мертва. Я теперь один», — подумал Эдриан, вокалист, лидер и основатель группы в одном лице. Он одним махом опустошил рюмку едкой спиртовой настойки орочьего производства, разбил её о стену, и облокотился о подоконник. Там, за окном, мир сходил с ума. Небо было затянуто багровыми тучами, орали сирены, громкоговорители призывали всех жителей в срочном порядке следовать к убежищам-бункерам. Внизу, прямо посередине улицы, где минуту назад ударила молния, испускал странный красноватый туман кристаллический нарост.

Были слышны крики и плач, клаксоны дизельмобилей, кто-то куда-то бежал, кто-то, оказавшись в пределах тумана, недвижно лежал лицом вниз. Симфония смерти. Сюита неизбежности. Гуор закрыл глаза, вслушиваясь в отчаяние и страх жителей его родного города. Каждая предыдущая песня вела к этому моменту, каждый новый альбом, записанный по его идеям, был больше и больше похож на то, что происходило прямо сейчас.

«Я был пророком, сам того не понимая».