Эльфы и их хобби

– Никогда их не видел. Меня вырастили чужие люди, никогда не рассказывавшие, кто я и откуда. Говорили – так лучше.

Фэйри задумчиво кивнула, понимая, что так действительно лучше.

– Постой-ка! Но если ты и впрямь – Госпожа, значит это… – только-только стало доходить до юноши. Она кивнула:

– Эльфийская пуща. Хотя люди обычно говорят – Диваколн. На старом наречии – Тивак Калли, Мрачный Лес. Тебе по-прежнему не страшно?

Оглянувшись вокруг, Дермит помотал головой:

– Нет. И никакой он не мрачный, врут все. Тут красиво и спокойно.

– А как ты попал сюда?

– Просто так. Шел, играл, пел… – Дермит вдруг покраснел. – Про тебя.

– Про меня? Интересно, что же? Спой…

Замолчали струны. Растворился в тишине последний звук. Они сидели друг напротив друга и молчали – человек и фэйри, потомок Тиарна и Госпожа Эвальда, уходящее Старое и не нашедшее своего места Новое.

– Спасибо тебе, Дермит, – наконец нарушила молчание она. – Скажи, могу ли что-нибудь дать тебе взамен?

Юноша потупил глаза:

– Я не смею просить об этом…

– Попробуй.

– Хорошо. Когда я был совсем маленький, то особенно любил одну легенду. В ней говорилось об Арфе. Арфе Королей…

– Ты хочешь взглянуть на нее?

– Да.

– Хорошо, смотри…

* * *

Много времени прошло с той поры. Много названий сменилось у Великого Леса. Говорили, что он – последний оплот древних сил в этом мире. Говорили, что любой, осмелившийся переступить его границы, будет навсегда потерян для мира людей: человек с недобрым сердцем превратится в призрака, обреченного вечно повторять эхом любой услышанный звук, того же, чья душа чиста, увлекут в свое потаенное царство эльфы. А еще говорили, что осенью, когда в прозрачном воздухе кружатся опавшие листья, в глубине леса можно услышать прекрасные звуки арфы. Эльфийской арфы, которая учит ветер петь…

Элеонора Раткевич. Как кошка с собакой

– Э, нет, уважаемая! Лаять – это сколько угодно, а вот лаяться – не по моей части!

Это были первые слова, которые Иланги расслышал явственно сквозь окутавшую голову туманную пелену. За несколько дней – первые. Вот уже почти месяц, как он с трудом разбирает, куда идет, а спросить не пытается – слова плавают в том же тумане, что и лица, наверняка придется переспрашивать, и почти наверняка без толку. Да еще не всякий ему и ответит – скорей уж шарахнется от странного эльфа с сумасшедшинкой в глазах. Он шел наугад, и туман вокруг его сознания смыкался все плотнее. А сейчас туман раздернулся. Иланги снова слышал и видел ясно и отчетливо. А это могло означать только одно: он нашел то, что искал.

– Да кому с тобой надо лаяться, морда ты собачья! Уселся тут, как комар на плешь, раззуделся, народ сманиваешь, а на мой товар никто и не смотрит!

Торговка. Самая что ни на есть обыкновенная торговка. Крепко сбитая и горластая, из тех, что за словом в карман не полезут. Оказывается, Иланги забрел на рыночную площадь. И когда успел? Кстати – а что это за город?

А впрочем, какая разница! Главное, что Иланги здесь, в этом городе, на этой площади, что он все-таки нашел, все-таки успел, и безумие отступится от него, не солоно хлебавши.

– Как можно, уважаемая! Как это – на такой товар да не смотреть? Я вот все глаза проглядел – королевский товар, поистине королевский! Всем сарделькам сардельки!

Иланги не верил собственным глазам. Если бы торговке ответил сидящий неподалеку старик, в этом не было бы ничего удивительного. Но отвечал ей… пес. Большая лохматая собака. И добро бы настоящая! Нет, Иланги за время своих странствий и раньше видел марионеток, но такую – впервые. Ни одна из них не была настолько живой, как этот бойкий языкатый пес.

– А уж как скворчат – прямо-таки небесная мелодия! А аромат какой! – разглагольствовал пес. – Так слюнки и текут – никакое дворянское воспитание не помогает! Бьюсь об заклад на свою шпагу – запах хорош, а вкус еще лучше! Вы уж соблаговолите дать нам отведать этих дивных сарделек, а мы всем и каждому расскажем, что лучших никто не всем свете не видывал. Мигом раскупят все до последней, даже и не сомневайтесь!

Старик благоразумно помалкивал.

– Ну ты и нахал! – возмутилась торговка. – Еще мне тебя и кормить задаром!

– Не кормить задаром, уважаемая, – картинно взмахнул лапой пес, – а оказать любезность странствующему дворянину! Что поделать, поиздержался, понимаете ли, шпага поломалась, чинить пришлось, разве можно дворянину – и без шпаги? Никак нельзя! Но ведь не могу же я как дворянин допустить, чтобы мой слуга ходил голодным, верно? Остается умолять даму о благосклонности…

Пес и в самом деле был самой что ни на есть дворянской породы – любой собачник поседел бы и рехнулся, пытаясь понять, сколько кровей в нем намешано и каких именно. В других обстоятельствах Иланги предпринял бы попытку угадать, и она бы его порядком позабавила. В других – но не сейчас. Сейчас важным было только одно: именно этого пса Иланги искал, повинуясь неумолимому зову.

То, без чего эльф не может жить. Часть его души, его внутренней сути. То, что зовется ларе-и-т’аэ.