Эликсир для избранных

– Я думаю, что нужно написать все как было, – сказала она наконец, – то есть так, как, ты считаешь, было на самом деле.

– И напугать до полусмерти почтенных сотрудников Казанского ветеринарного института?

– А это уже не твоя забота! Ты свое дело делай.

– А если я потом выпаду из окна, тебе совсем не будет меня жалко?

– Будет. Но, может, до этого все-таки не дойдет?

– Надо учитывать все возможности…

– Так что? Будешь писать?

Москва, наши дни

Войдя в квартиру, я прислушался. Кругом царила тишина. Я прошел в кухню. Коробка с прадедовыми документами стояла на том же месте, где я ее оставил, отправляясь на последнюю встречу с Толубеевым. Честно говоря, я бы совсем не удивился, если б она исчезла. Я сел за стол и опустил голову на сложенные руки. «Жаль, что я не увижу больше Алину, – подумал я. – Хотя как знать? Женщины так изобретательны… Впрочем, теперь Митя будет следить за ней особенно внимательно…» Думать об Алине было больно, и тогда я подумал о… Хабибуллине. Где он, кстати, этот посланец судьбы? Что-то не звонит мне… И куда, интересно, я девал его визитную карточку?

Я попытался вспомнить, в каком пиджаке был в тот день, когда ко мне пришел гость из «Фонда поддержки общественных инициатив». Ага, кажется, в сером… Я встал и направился в спальню. Раскрыл створки платяного шкафа, вот он, пиджачишко… Я запустил пальцы в маленький наружный кармашек, куда обычно складывал визитки, которые вручали мне разные люди. Точно, вот она! А вот и телефон…

«Набранный вами номер не существует», – сообщил мне механический голос. «О, как! – удивился я. – Адель Гарипович поменял номер и никого не предупредил? Теперь выпускники Ветеринарного института и их наследники тщетно обрывают телефон нашего дорогого пиарщика в надежде вручить ему свои замечательные статьи?»

Я вернулся на кухню, включил ноутбук и забил в поисковое окно браузера название организации – «Фонд поддержки общественных инициатив»… Ага, есть такая! Вот адрес. И телефон имеется. Правда, номер не такой, как на визитке. Я позвонил. Длинные гудки. Ну, слава богу, хотя бы этот номер существует.

– Алло, – раздался в трубке приятный женский голос.

– Здравствуйте, это «Фонд поддержки общественных инициатив»?

– Да.

– Скажите, а могу я связаться с вашим сотрудником – Хабибуллиным Аделем Гариповичем?

– Извините, но он у нас больше не работает.

«Вот это новость!» – подумал я.

– И давно?

– Не могу точно сказать…

– Скажите, а… проекты, которые он вел… с кем можно поговорить?

– А что вы имеете в виду конкретно?

– Насколько мне известно, Адель Гарипович занимался организацией научной конференции в Казанском ветеринарном институте…

На другом конце линии возникла пауза.

– К сожалению, мне ничего об этом неизвестно.

– Может быть, кто-то в фонде знает?..

– Минуту, я попробую уточнить.

– Буду вам очень признателен.

Щелчок. И в трубке зазвучала мелодия «К Элизе». Девушка вернулась через пару минут.

– Нет, фонд не занимался таким проектом.

«Как интересно!» – подумал я.

– Извините, видимо, произошла какая-то ошибка. А господин Хабибуллин не оставил своих новых координат?

– Боюсь, что нет.

– Спасибо. Извините за беспокойство.

– Всего хорошего.

В глубине души я ждал чего-то подобного. Ведь с самого начала предложение Хабибуллина показалось мне немного странным. Откуда же взялся этот Адель? Кто он такой? Я вернулся на кухню и уселся за стол. Утренний морок проходил, сознание мое постепенно прояснялось, и это не могло не радовать. Кто мог знать о лизатах? Кому было известно о моем родстве с профессором Заблудовским? Кто мог инициировать мое… ммм… расследование? Толубеев? Он был, похоже, в курсе всего. Возможно, по каким-то причинам хотел обнародовать информацию о причинах смерти Манюченко… Но мальчик Адель попросил меня заняться Заблудовским, а не Манюченко… Это слишком извилистый путь… Гиренко? Этот тоже наверняка все знал. Но тут совсем никакой логики! Митиной задачей было прятать реальную историю лизатов, а не привлекать к ней лишнее внимание… Лейн? Он тоже знал и о лизатах, и о Заблудовском. Но ему незачем было кого-то ко мне присылать, он сам приехал и прямо обо всем спросил… Кто остается? Кончак? Я вспомнил пронзительно голубые глаза Бориса Ростиславовича, и мурашки побежали у меня по коже. Так посмотреть, приятный человек, а если разобраться, то воплощенное зло! Ведь он запросто мог убить прадеда! И в то же время всю жизнь любил бабушку Ариадну… Черт!.. Но какой у него был мотив затевать раскопки моими руками? Что он хотел этим сказать?

Москва, наши дни

Через несколько дней позвонила Катя и сказала, что мне пришло письмо.

– От кого? – спросил я.

– Не знаю, – ответила она. – Приезжай и посмотри.

В глубине души я надеялся, что это – тайное письмо от Алины, но вряд ли она стала бы писать на бумаге, скорее, нащелкала бы эсэмэску.