Эликсир для избранных

Профессор Заблудовский занял место на импровизированной трибуне, слева от председательского стола, и обвел взглядом собравшихся. Заседание Совнаркома, посвященное лизатотерапии, собрали не в Кремле, а в бывшем особняке Рябушинского на Малой Никитской улице, где после возвращения в СССР жил Максим Горький. Павел Алексеевич знал, что писатель очень интересуется вопросами омоложения и продления человеческой жизни и принимает активное участие в организации нового научного учреждения – Всесоюзного института экспериментальной медицины. На заседание ждали Сталина, но он не приехал. Не приехал и председатель Совнаркома Молотов. Но несмотря на это, собрание получилось весьма представительное, Заблудовский увидел в комнате немало высокопоставленных лиц. В первом ряду рядом с Горьким сидели председатель ОГПУ Вацлав Менжинский, заместитель Молотова Ян Рудзутак и секретарь ЦИК Авель Енукидзе, за ними, во втором ряду, – наркомздрав РСФСР Каминский и нарком земледелия Союза Яковлев. Чуть дальше – высокопоставленный чиновник Наркомтяжпрома Иван Москвин. Где-то в дальнем углу мелькнул заместитель Менжинского Генрих Ягода. Научное сообщество было представлено Львом Федоровым, которого прочили в руководители ВИЭМа, профессорами Беклемишевым, Сперанским, Левитом, Плетневым и Серебровским…

Павел Алексеевич достал из кармана и положил перед собой тонкую стопку небольших листков бумаги. У него еще с казанских времен была разработана особая система читать лекции. Перед выступлением Павел Алексеевич всегда готовил конспект, состоявший из набора небольших карточек, на которых он записывал план и основные тезисы своего доклада. Но самой примечательной вещью была система сигнализации, пронизывавшая конспект сверху и донизу. Значки, подчеркивания, скобки, сделанные карандашами и чернилами разных цветов, имели для Заблудовского однажды и навсегда установленное значение. Беглого взгляда на конспект, мимоходом и почти незаметно для слушателей, было достаточно Павлу Алексеевичу, чтобы сразу вызвать у него всю нужную в данный момент гамму ассоциаций. Самый текст конспекта был обычно прерывист, не шел строчка за строчкой, а располагался то справа, то слева, то крупным шрифтом, то петитом. Рядом стояли особо очерченные цитаты с указанием источника, автора и года, «аналогии» – примеры, а также литературные сноски и много еще чего. Разобраться в этом человеку, не знакомому с системой обозначений, принятых Заблудовским, было практически невозможно.

Закончив приготовления, профессор Заблудовский начал доклад:

– Еще покойный профессор Мечников не раз высказывал глубокую философскую мысль, что «не смерть, а бессмертие является характерной особенностью жизни». Действительно, на основании целого ряда самых точных исследований мы знаем, что бактерии, инфузории и другие одноклеточные организмы, если им предоставить подходящие внешние условия, могут жить бесконечно долго. Каждая такая клетка, достигнув известной стадии роста, делится на две дочерние, такие же живые клетки. Здесь нет смерти. Мы полагаем, что все простейшие организмы потенциально бессмертны…

Заблудовский незаметно отложил в сторону «отработанную» карточку.

– Клетки высшего организма в этом отношении сами по себе мало отличаются от одноклеточных, но сам организм в целом резко отличается от этих примитивных существ. Организм представляет собой как бы клеточное государство, где все элементы связаны в одно целое, почему он и функционирует как самостоятельная замкнутая система. Каждая клетка в силу определенных причин в свое время дифференцировалась и развила какую-нибудь из своих функциональных способностей до высшей степени совершенства за счет всех остальных… Появляются клетки эпителиальные, мышечные, нервные и другие. Дифференцированные клетки образуют ткани, а при посредстве различных тканей возникают органы: сердце, легкие, кишечник, железы. Все органы и клетки сложного организма благодаря функциональной обособленности и разделению труда, доведенному до крайних пределов, могут работать, а следовательно, жить только во взаимном сообществе. Гибель одних клеток неминуемо влечет за собой гибель всех остальных. Дифференциации обязаны мы нашей организацией, благодаря ей мы стали людьми, ей мы обязаны всеми преимуществами нашего бытия. Но платой за эти блага является смерть!

Павел Алексеевич говорил энергично, с подъемом, все более воодушевляясь. Он чувствовал, что все сильнее завладевает аудиторией, заставляет собравшихся буквально ловить каждое слово.