Эликсир жизни

Он стал просто одержим идеей найти эту формулу, и спустя три года удача улыбнулась ему. Однажды дождливым зимним днем, когда Марцеллий должен был навещать свою мать, он наткнулся на стопку ветхих книг в дальнем углу «Манускрипториума». Марцеллий запомнил формулу и тут же сжег ее, потому что не хотел, чтобы кто-то еще узнал эту тайну. Вскоре он пожалел об этом, поскольку первые два зеркала работали неправильно. Они просто проводили его через твердую стену. Само по себе это было, конечно, удивительно, но Марцеллий хотел большего. Его целью было свободно перемещаться во времени.

Марцеллий решил, что эти зеркала все равно сгодятся. Он запер их, так что управлять ими можно было только его ключом, и заковал в золотые рамы. Одно зеркало он отдал матери в знак примирения после частых ссор. Этельдредде подарок не понравился, и она поставила зеркало в гардеробной королевы, а потом забыла о нем. Именно в это зеркало и провалился Септимус. Марцеллий отдал второе зеркало главному писцу Архива. Тот был тщеславным человеком и пришел в восторг от собственного зеркала. Зеркала в те времена были очень дорогим удовольствием. Он так и не понял, что Марцеллий использовал это зеркало, чтобы тайно попадать в Алхимическую лабораторию. Через это зеркало Дженна, Уллр и Септимус вернулись в свое время.

После двух разочарований Марцеллий заперся в своей комнате и загипнотизировал сам себя, пока не вспомнил каждую деталь формулы Истинного зеркала времени. По крайней мере, ему так казалось. Испытав придуманный способ, Марцеллий слил два зеркала вместе, и они заработали. Истинное зеркало времени получилось огромным и невероятно хрупким. И опасным. Установив его в Главной лаборатории алхимии и врачевания, Марцеллий отправил через него нескольких писцов, и никто не вернулся. Когда в зеркале исчез его лучший друг, Марцеллий не рискнул лезть туда сам и запер двери.

Теперь Марцеллий становился увереннее. Он начал экспериментировать. Он хотел получить легкое зеркало, которое можно носить с собой. Так можно было бы собирать секреты у черных алхимиков в Стране Долгих Ночей. По прошествии благоприятного количества дней, а именно ста шестидесяти девяти (тринадцать помножить на тринадцать), Марцеллий успешно создал пару зеркал. Оставив одно зеркало в Замке, он тайно отправил другое через Путь Королевы своей жене Броде Пай и наказал отвезти зеркало в Порт. Марцеллий поехал в Порт и проследил, чтобы зеркало погрузили на корабль. Но в первую же ночь на борту, пока Марцеллий спал, бессовестный капитан, погрязший в долгах, вынес зеркало с корабля и продал Драго Миллзу как роскошное модное зеркало. Не подозревая, что его надули, Марцеллий доплыл до Страны Долгих Ночей и не обнаружил обмана, пока из трюма не вынесли все товары. Марцеллий в ярости возвратился в Порт, намереваясь забрать свое имущество, но узнал, что зеркало конфисковали на склад номер девять. Как ни пытался Марцеллий, ему не удалось вернуть зеркало. Именно через это зеркало Дженна, Нико, Снорри и Уллр попали в прошлое. И его разбил Огнеплюй.

Другое зеркало из пары, которое Марцеллий хранил в Главной лаборатории алхимии и врачевания, чтобы переноситься в любую эпоху Страны Долгих Ночей, оказалось бесполезным. Марцеллий с отвращением убрал зеркало в шкаф. Годы спустя шкаф попал во Дворец, и младшие повара и кухарки стали вешать туда плащи. Именно из того зеркала вышли Дженна, Нико, Снорри и Уллр.

После этого Марцеллий перестал делать зеркала. Он решил, что лучше создавать золото, поскольку оно всегда пригодится.

…о Хьюго Тендерфуте

Хьюго не забывал о Септимусе и о том времени, когда Септимус терпеливо учил его врачеванию. После того как сэр Хирворд отвел мальчика домой к обеспокоенной матери, Хьюго понял, что его семья все-таки любит его, и это вселило в него уверенность. Когда Марцеллий Пай застал Хьюго за чтением книги по алхимии и врачеванию, вместо того чтобы сторожить дверь, то он не рассердился, а взял мальчика к себе в ученики. Хьюго стал очень хорошим лекарем, хотя ему так и не удалось избавить Эсмеральду от головной боли.

…о матери Снорри

Альфрун Сноррельсен происходила из древнего рода купцов, поэтому привыкла к раннему отходу кораблей и торговцев в маленькую сырую страну за морем. Каждый год после первых морозов, а морозы в этих ночных северных широтах наступали рано, торговые суда отправлялись в путь, нагруженные мехами, специями, шерстью, смолой, побрякушками и всякой мелочью. Они не возвращались до самого пира в День середины зимы. Альфрун Сноррельсен всегда знала, когда вернется ее Олаф, и когда подходило время, друзья начинали спрашивать: «Альфрун, Альфрун, не видно еще корабля?» И Альфрун всегда видела. Но в тот год, когда Олаф Сноррельсен уплыл в последний раз и друзья спросили: «Альфрун, Альфрун, не видно еще корабля?», Альфрун только покачала головой. Даже когда на сером зимнем горизонте показался флот торговых кораблей, Альфрун по-прежнему качала головой, но теперь уже в отчаянии, потому что поняла, что Олаф никогда не вернется домой.