Элисса

Я улыбнулся и замолчал, прекрасно понимая, что на такое коварство старина Аллан не пошел бы даже в самых тяжелых обстоятельствах. Но таков уж его характер: он всегда старается представить себя хуже, чем есть на самом деле.

* * *

— В этот момент подошел Гобо, — продолжал наш благородный друг, — и объявил, что они готовы отправиться в путь. «Я рад, что вы готовы, — сказал я, — мы должны убираться отсюда немедленно и идти так быстро, чтобы земля горела под ногами, иначе вам вряд ли придется впредь ходить по этой грешной земле: Вамбе снарядил импи, чтобы убить нас, и солдаты будут здесь с минуты на минуту».

Гобо буквально позеленел, у него даже колени задрожали. «Вот! Что я говорил! — воскликнул он. — Злой рок только и ждет, чтобы разделаться с нами».

— Прекрасно, значит, мы просто должны постараться обогнать его. И выбрось из головы, что бивни останутся здесь. Я не собираюсь с ними расставаться, понятно?

Гобо решил не спорить, спешно приказал носильщикам взять груз и спросил, в какую сторону мы пойдем.

— Кстати, — обратился я к Майве, — куда идти?

— Туда, — ответила она, указывая на конус огромной горы, что упиралась в небо милях в сорока отсюда и разделяла земли Налы и Вамбе. — Там, у малой вершины, есть перевал, только через него может пройти человек. К тому же его можно перегородить сверху. Если идти другой дорогой, придется обходить большую гору, а это два с половиной дня пути.

— Как далеко находится эта вершина?

— Нужно идти ночь и еще день, и если идти быстро, то к восходу солнца мы будем на перевале.

Я присвистнул: еще бы — нам предстояло пройти сорок пять миль без сна и отдыха. Я приказал слугам взять столько вареного слоновьего мяса, сколько каждый сможет унести. Я тоже нагрузился мясом и заставил Майву немного поесть перед дорогой. Уговорил я ее с большим трудом, потому что она не могла ни есть, ни спать, а только думала о мести.

Мы пошли за Майвой. Пройдя примерно с полчаса в гору, мы оказались в дальнем конце огромной, поросшей густым кустарником, лощины, похожей на дно обмелевшего озера. Заросли здесь были почти непроходимые, лишь изредка попадались небольшие поляны, вроде тех, где я охотился на слонов.

На вершине холма Майва остановилась и оглянулась, приложив ладонь козырьком к глазам. Потом она коснулась моей руки и указала прямо перед собой — туда, где за зеленым морем, милях в шести-семи от нас виднелось свободное от леса пространство. Я тоже пригляделся и заметил, как в красных лучах заходящего солнца вдруг что-то сверкнуло, потом угасло, а потом сверкнуло вновь.

— Что это? — спросил я.

— Это копья импи, они идут очень быстро, — ответила она, не теряя присутствия духа.

Наверное, лицо мое при этом выразило смятение и тревогу, ибо она тут же добавила:

— Не бойся, они обязательно остановятся, чтобы полакомиться слоновьим мясом, а мы тем временем продолжим путь. Может быть, нам удастся уйти от них.

И мы предприняли еще один рывок, но тут стало совсем темно, и нам пришлось ждать восхода луны Конечно, мы потеряли какое-то время, зато немного отдохнули. К счастью, никто из моих людей не заметил сверкания копий, иначе я вряд ли сохранил бы над ними власть. Но Бог миловал и, должен вам сказать мне никогда в жизни не доводилось видеть, чтобы тяжело нагруженные носильщики спасались от погони с такой скоростью — столь велико было их желание поскорее покинуть владения Вамбе. Я на всякий случай шел последним, опасаясь, как бы они не начали потихоньку избавляться от поклажи или — что еще хуже — от моих охотничьих трофеев. Этот народ выбросит что угодно, если речь идет об их собственных шкурах. Вы тут как-то вечером читали мне историю про благородного Энея, так вот, окажись он сыном какого-нибудь туземца из бухты Делагоа, он родного отца бросил бы в осажденной Трое, разумеется, если бы престарелый папаша к тому же составил завещание в его пользу.

Дождавшись восхода луны, мы снова пустились путь и, не считая коротких остановок, шли и шли до самого рассвета, пока силы не иссякли окончательно. Тут нам пришлось немного передохнуть и поесть. В половине шестого утра мы отправились дальше и примерно в полдень переправились через реку. Потом мы долго и мучительно шли вниз, продираясь сквозь густой кустарник — вроде того, где я подстрелил буйвола. Заросли тянулись еще шесть или семь миль — не сладко же нам пришлось, доложу я вам. Потом начался редкий лес, идти стало полегче, но теперь дорога вела в гору. Полоса леса простиралась на две мили в ширину, и мы миновали ее к четырем пополудни. Здесь над редким кустарником открылся протяженный крутой склон, усеянный валунами, он вел к подножию невысокой вершины, расположенной примерно в трех милях от нас. Когда совершенно измученные, с гудящими ногами мы вышли на этот негостеприимный склон, кто-то из носильщиков оглянулся и увидел копья стремительно приближавшихся импи. Нас разделяло не больше мили.