Элита

— Время не вернет Трейс ее родителей, — тихо сказал дед. — Время не исцелит разбитое сердце, и время не исправит того факта, что вы успешно затащили мою внучку в наш мир. Я только хотел успокоить свою умирающую жену, в то же время, это позволяло отслеживать Трейс, чтобы использовать ее в качестве приманки, если это понадобится. И что вы сделали? Вы поставили на ней клеймо, как на вашей собственности! Абандонато!

— Все, что я могу сказать, это то, что мне жаль. Я не знал. Но Вы бы предпочли, чтобы я оставил ее беспомощной? Признайтесь. Она бы поняла, что что-то не так, если бы я запер ее в комнате, и, честно говоря, мы даже не знали, что она подвержена риску до прошлой ночи, когда нас чуть не… — Никсон сглотнул. — Убили.

— Тогда еще не было слишком поздно! — дедушка кивнул головой. — Так что же вы собираетесь делать теперь? Как вы надеетесь загладить свою вину?

— Легко. Мы дадим всему этому затихнуть, и мы должны работать над тем, чтобы как можно быстрее проникнуть в семью ДеЛанг.

Дедушка кивнул, будучи удовлетворенным ответом.

— Она должна быть защищена.

— Мы защищали ее, — Чейз сжал зубы. Мне показалось, что он собирается сломать их.

— И она чуть не умерла, — повторил дедушка. — Вчера вечером. Не так ли? Или, подождите-ка… Ты, вероятно, был слишком занят, засовывая язык в рот моей внучки.

В одном мгновение Никсон вынул пистолет, направляя его на дедушку.

— Еще одно проявление неуважения по отношению к Вашей внучке, и я прикончу Вас.

Святое долбанное дерьмо.

Дедушка нахмурился.

— Я не пытался проявить неуважение. Я люблю ее. Я оберегал ее. Пятнадцать лет работы коту под хвост из-за тебя!

Никсон убрал пистолет и выругался.

— Она не должна была попасть в эту школу.

Дедушка тоже выругался.

— Это вина ее бабушки. Перед смертью она сказала мне, что пришло время для Трейс узнать всю правду. Я решил, что могу дать это обещание жене перед смертью и в то же время успокоить мою внучку. Позволить ей чувствовать роскошь, в которой она должна была расти. Я хотел дать ей жизнь, которую у нее украли. Как я уже сказал, я не думал, что она вспомнит это все, и полагал, что даже если вспомнит, то мы могли бы использовать ее для того, чтобы разобраться с семьей ДеЛанг.

Никсон перевел взгляд с дедушки на меня.

— Использовать собственную внучку? Я думаю, мы покончили с этим.

— Я тоже так думаю, — дедушка поднялся со своего места. Никсон и дедушка обнялись и поцеловали друг друга в щеки прежде, чем сказать что-то на тот самом, непонятном мне языке.

Никсон бросил последний взгляд на меня и покачал головой. Мое сердце готово было вот-вот выскочить. Я чувствовала, как начинают накатывать слезы, когда я перевела взгляд от Никсона к Чейзу. Чейз, по крайней мере, одними губами сказал, что ему жаль, и, развернувшись, последовал вслед за Никсоном к выходу.

— Еще кое-что, — сказал дедушка.

В мгновение ока он выхватил пистолет и выстрелил Никсону в ногу. Никсон не двигался. Он просто смотрел вниз, а затем перевел взгляд на дедушку, смотря с холодным безразличием.

— Принято к сведению, — Никсон кивнул и вся его группа ушла.

Глава 25

Если бы я не была в таком ужасе, то, возможно, я посмеялась бы над тем, с каким безумным видом мой дедушка только что выстрелил моему парню в ногу.

Но в этом не было ничего смешного. В какую, черт возьми, альтернативную вселенную я попала? Неожиданно я почувствовала тяжесть в ногах, какой не чувствовала прежде. Перед глазами появились черные точки. Я старалась не упасть, держась за стол, стоящий рядом со мной, но руки меня не слушались, поэтому попросту безжизненно повисли, ударившись при этом о стол. Тогда мои ноги подкосились, и все потемнело.

— Трейс? Милая? — дедушка носился надо мной, прикладывая мне ко лбу холодный компресс. — Сделай несколько глубоких вдохов. Ты упала в обморок.

Я облизнула пересохшие губы и огляделась вокруг. Несколько человек в костюмах стояли позади дедушки, пока он продолжал прикладывать мне компресс.

— Я не понимаю.

Дедушка выругался.

— Дай нам минуту.

Один из стоящих рядом мужчин положил руку дедушке на плечо, и на этот раз дедушка спокойно стоял и разговаривал с ним на языке, который, как мне теперь кажется, является родным языком Никсона и всех остальных, кто здесь был. Но это не был итальянский, его я знала довольно неплохо.

— Что это за язык? — я тяжело вздохнула и прислонилась к дедушке, пока он помогал мне подняться на ноги.

— Сицилийский.

У меня кровь в жилах застыла, когда воспоминания вдруг нахлынули на меня. Воспоминания о жизни, которую я уже давно забыла. Женщина на кухне разговаривала со мной на языке, который тогда я считала иностранным. На самом деле, я знала этот язык.

— Я думаю… Я думаю, я знаю его.

— Ты и должна знать. Мы только на этом языке и общались, когда ты была маленькой, но после аварии... — дедушка откашлялся. — Мы решили забыть о нем, чтобы защитить тебя. В конце концов, у нас не было другого шанса это сделать.

Я сглотнула подступивший к горлу ком и последовала за дедушкой на диван.