Элита элит

– Герр гауптман утверждает, что виезжать раньше девять утра не имеет особый смысл. До Брест-Литовск здесь около час, а герр комендант вряд ли сможет принять его раньше десять часов утро.

– Ну значит, в девять, – угрюмо согласилась Вилора и резко поднялась. – Спасибо за ужин, но мне пора идти.

Офицер что-то произнес. Толстяк понимающе кивнул.

– Герр гауптман предлагает вам взять что-нибудь с собой, чтобы попить чай и угостить ваши подруга.

Вилора представила, что скажет ей Сима, если она предложит ей чего-нибудь с этого стола, и ожесточенно мотнула головой.

– Нет, спасибо, – после чего торопливо подхватила свою санитарную сумку и выскочила из хаты.

На улице уже стемнело. Когда она уже подходила к воротам конюшни, с поленницы навстречу ей поднялась одинокая фигура. Фигура шагнула к ней, настороженно повела носом, а потом внезапно жалостливо спросила:

– Вилор, ну когда он в Брест-то к этому коменданту поедет?

Вилора остановилась и несколько мгновений боролась с тем, чтобы резко ответить, но затем справилась с собой и буркнула почти примирительно:

– Завтра повезу его в Брест.

– Ты?! – изумилась Сима.

– Ну да. Еще, не дай бог, сдохнет по дороге.

– А ты, значит, не хочешь, чтобы он сдох? – взвилась Сима.

– Дура! – в сердцах рявкнула Вилора. – Да пусть он сдохнет хоть десять раз, но только ПОСЛЕ того, как уговорит коменданта выпустить наших ребят!

– Ой… – Сима прижала руки ко рту, – Вилорка… так, значит, ты… так ты хочешь… ой… – Она вдруг кинулась ей на шею, – ой, боженьки мой, Вилорка, а я-то думала, что ты… а ты… – И она заревела.

Вилора почувствовала, что и у нее вдруг повлажнели глаза. Несколько мгновений она не понимала, чем вызвана столь внезапная перемена в настроении Симы, но затем до нее дошло, что подруга решила, будто она собирается сама убить этого офицера после того, как он переговорит с комендантом, и… едва не задохнулась от изумления. Она же не имела в виду ничего такого! Симка не поняла. Офицер просто должен дожить до разговора с комендантом, а уж там как повезет, она за это не в ответе, но Симка продолжала лихорадочно бормотать:

– Прости, Вилорка, прости, я ведь думала, что ты совсем немцам продалась. А ты вон что задумала! – Она оторвалась от нее и заглянула в глаза. – А ты храбрая, Вилорка! И сильная! Я бы так не смогла. Я бы точно им сразу же в глотку вцепилась и грызла бы, пока не подохли, а там будь что будет…

Потом Вилора долго сидела в процедурной и думала над тем, что сказала Сима. Ну и что, что она даже и не думала делать ничего такого – ей подсказали товарищи. Все-таки коллектив – великая сила! И она сможет. Точно сможет. Ведь она же комсомолка и должна беспощадно сражаться с врагами родной страны, где только их встретит… Но при этом перед ее глазами стояло довольно симпатичное лицо парня с ракеткой в руках, парня в лодке, парня с мячом, которое она всего час назад рассматривала на фотографиях, и что-то глубоко внутри шептало ей, что все будет не так просто…

Утром Вилора сделала герру гауптману еще одну перевязку, мужественно отказавшись от завтрака и заявив, что будет ждать отправления во дворе. Тем более что она уже успела с утра довольно плотно перекусить.

Как видно, благодаря Симиной фантазии и еще более длинному Симину языку отношение к ней остальных женщин разительно изменилось. Едва Вилора проснулась и, наскоро умывшись под рукомойником, вышла на двор, к ней тут же подскочила санитарка Геля и протянула миску, в которой горкой возвышалась печеная картошка, а сверху таял кусочек масла.

– Ешь, Вилора, а то вчера вон за весь день так ни разу и не поела. Мы с утра с девчонками картохи напекли – вку-усная!

Вилора даже немного оторопела от столь резкой перемены, но затем, осознав ее причину, густо покраснела и, буркнув: «Спасибо», – осторожно взяла миску. Ну Симка – опять разболтала всем кому ни попадя. Вот ведь язык – помело!..

Пока она ела, женщины пялились на нее во все глаза, а кое-кто даже украдкой вытирал слезы кончиком платка, видно, горюя о скорой смерти такой молоденькой докторши.

Вилоре от этого было только хуже. Несмотря на все вечерние уговоры, она почти уже согласилась, что убить того молодого герра гауптмана у нее не хватит духу. И, чтобы не лгать товарищам, решила утром объяснить Симе, что та ее не так поняла и на самом деле у нее не было никаких таких планов. Но при этом она вовсе не собирается дальше делать что-то для немцев и, как только добьется освобождения ребят, сразу же совершенно прекратит всякое общение с ними. Пусть они ее хоть режут!