Элита и зло

А в результате все остаются недовольными. Элита считает, что произведенная инновация дает ей главное – свободу и возможность решать новые проблемы, а большинство уверено – слава, достаток, социальное положение и т.п. – вот лучшая благодарность. И потому большинство никогда не понимает элиту, а элита не знает, что делать с предлагаемой ей благодарностью. Только псевдо элита более или менее довольна. Правда, ей всегда мало любой благодарности.

ВЕРЯ-

– в том, что каждая произведенная инновация есть подарок всем, элита искренне заблуждается. А надеясь на то, что большинство должно с энтузиазмом воспринять инновацию, ошибается дважды – большинство считает инновацию злом, а ее последствия станут когда-то проблемой в первую очередь для самой элиты.

Большинство не виновно в своей ошибке. Оно заблуждается, принимая инновацию за подарок. Большинство просто не знает, что данная кому-то способность производить инновацию это безвозмездный дар. Просто потому, что оно вообще не знает, что такое дар. И уж тем более большинство не понимает, что подарок, в виде инновации, может стать злом, если тот, кто его получает, «не возвращает» его в виде ответного подарка. Этим ответным подарком может быть всего лишь внедрение этой инновации. Но как раз это большинство опасается делать «сторонясь» инновации, ожидая неких доказательств ее практической пользы.

Впрочем, большинство не стоит упрекать в излишнем консерватизме. Наученное опытом, оно подозревает, что безвозмездных подарков не бывает и за все придется платить… последствиями от внедрения инновации. И тогда проблема звучит совершенно иначе – кто возьмет на себя ответственность за инновацию и кто, в конечном итоге заплатит за все?

Сталин так и не смог простить Павлуше (брат

жены Сталина, Надежды Алилуевой-авт.) того,

что он подарил ей пистолет, из которого она

впоследствии застрелилась.

из воспоминаний о Сталине

Именно поэтому, большинство, получив в подарок инновацию и в полной мере воспользовавшись ею для повышения комфорта своего существования, затем обвиняет элиту в тех негативных последствиях от этой инновации, которые неизбежно когда-то появятся.

А особенность инновации как раз в том, что она соблазняет своей демонстративной безвозмездностью. И большинство, видя предлагаемые инновацией возможности, охотно реализует их… неизбежно и неосознанно формирует зависимость от инноваций и от тех, кто их производит. Эта зависимость весьма специфична. С одной стороны, она практически не заметна. Представителю большинства очень просто научиться включать и выключать телевизор с помощью пульта, и он, очень скоро, станет считать и телевизор, и пульт чем-то само собой разумеющимся, очевидным настолько, что забывает, что когда-то и то, и другое стало результатом некой инновации. С другой стороны, как только что-то выходит из строя, так сразу проявляется эта зависимость, причем настолько значимая, что существование кажется просто невыносимым.

Но куда труднее обнаружить другую зависимость. Эта объективная зависимость связана с последствиями внедренной инновации, которые требуют их нейтрализации, что невозможно без новых инноваций. Так обстояло, например, с производством инноваций в области атомной энергетики, когда необходимость обеспечения ее безопасного функционирования требовала производства все новых и новых инноваций.

Но существует и субъективная зависимость – большинство уверено – возможности повышения комфортности существования безграничны. И вот уже оно начинает требовать все новых и новых инноваций, которые бы существенно повышали эту комфортность. Экономическая, экологическая и стратегическая целесообразность таких требований весьма сомнительная и элита понимает это. Но она, почему-то, следует за «заказом» большинства и производит эти инновации.

В действительности, элита поддается не каким-то там уговорам или капризам большинства. Она просто не может не реализовать свою способность производить инновации. В действительности, представитель элиты фактически не может контролировать себя, он не может не думать и ему изменяет его понимание ответственности.