Элитарные игры осени

– Я догадываюсь. Автор этой истории не очень-то похож на вас. Вы сочинили рассказ «тогда», а «сейчас» просто вспомнили его и дословно воспроизвели на бумаге.

Дмитрий сделал вид, что не удивился. Обычно у него это получалось убедительно.

* * *

Дворовый покой взломал какой-то автомобиль, шумно подкативший прямо к подъезду. Хлопнула дверца. Ирина по-кошачьи распрямилась и с немым вопросом посмотрела на Дмитрия. Тот не ответил. Снизу послышался женский смех.

– После вашего рассказа у меня появилась одна гипотеза, – неожиданно призналась она и повернулась всем телом в его сторону. – Но эта гипотеза ничего не объясняет.

Дальше случилось неожиданное. Ирина проползла по дивану и, оказавшись рядом с ним, положила руку на его плечо. По спине Дмитрия – сверху вниз, от её ладони, – пробежал электрический импульс. Таких тонких, деликатно возбуждающих и, в то же время, создающих элегическое настроение духов он не встречал нигде.

– Вы чем-то похожи на моего отца… – мечтательно произнесла она. – Я расскажу маленькую сказку. Это случилось, когда мне исполнилось десять лет. Мы с отцом отдыхали в Испании и уже незадолго до возвращения на три дня заехали в Португалию. В одном небольшом городке, неподалёку от Лиссабона, зашли в уличное кафе. И почти сразу к нам подсела толстая женщина средних лет и что-то сказала моему отцу. А он немного знал испанский. Отец какое-то время размышлял, а потом сказал мне, что она хочет посмотреть мои руки. Женщина якобы намекнула на то, что девочка не совсем обычная. Я, конечно, повиновалась. Она долго рассматривала мои ладошки, а потом что-то сказала отцу, но очень коротко. И сразу ушла. Я жутко хотела узнать, что она у меня высмотрела. Отец, кажется, был не слишком рад. И только вечером он признался: это профессиональная хиромантка, и она прочла по моей руке, что мне суждено «кем-то стать, чтобы овладеть людьми». Так перевёл её слова отец. Возможно, он не совсем правильно понял её. Я недоумевала, почему он тогда был недоволен, даже встревожен. Потом отца не стало, и я так и не смогла узнать, что он скрывал. Много лет спустя я, из любопытства, освоила хиромантию и нашла разрывы линий жизни на обеих ладонях, в возрасте тридцати пяти – сорока лет. На правой разрыв очевидный и большой, на левой – небольшой, но всё же заметный. Узнала и многое другое. А вот что касалось «кем-то стать», то с этим не заладилось. Ни в одном учебнике по хиромантии я не нашла прямых толкований – только косвенные, и все разные. Но недавно я встретилась с практикующим хиромантом, и он признал по моим описаниям эту португальскую бабку. Её зовут Мария, она действительно португалка. Затем он посмотрел на мои руки, сказал, что после тридцати пяти у меня будут проблемы со здоровьем – правду, конечно, сказать поостерёгся, – а вот про мою «миссию» выразился так: знак до сих пор однозначно не расшифрованный, потому что редкий, но если баба Маша выдала такой вердикт, то я могу ей верить. Вот теперь ты знаешь… простите, теперь вы знаете обо мне почти всё.

– Послушай, Ирина, – стараясь отогнать мысль о разрывах линий жизни, поспешно сказал Дмитрий, – рисунки на ладонях – это, скорее, отражение способности, а не предопределённости. У тебя есть самоощущение… ну скажем, какой-то особой роли, избранности?

– Есть. Оно немного странное. Его трудно объяснить.

Последние слова Ирина произнесла, слегка позёвывая. Через минуту она опустила голову на его плечо и моментально уснула. «Вот видишь, отставной геолог: главное приключение жизни только начинается, – сказал он себе, – и не в тайге, не в горах, а в каменных джунглях обычного российского города».

Дмитрий высидел ещё с полчаса – сон, конечно, не шёл, – затем бережно уложил Ирину на диван и, подставив под ноги стул, устроился в кресле.

* * *

Он заснул под утро. Сначала Дмитрий вслушивался в дыхание этой молодой удивительной женщины; затем, по мере ухода в сон, голова стала наполняться скромными, а потом всё более и более смелыми желаниями. То у него возникало сожаление, что Ирина в брюках, а не в юбке, то, когда явь незаметно уступала место сну, появлялось искушение сесть рядом с ней. Но едва в комнату проник рассвет, Дмитрий заставил себя подняться. Захотелось кофе. Он насыпал зёрна в кофемолку, укрылся с нею в ванной и вдобавок ещё обмотал её сложенным вчетверо полотенцем. Теме не менее, приглушённое жужжание кофемолки разбудило Ирину. Смешно моргая ресницами, она зашла в кухню и брякнулась на табурет.

– Между прочим, я тоже кое-что понимаю в хиромантии, – завёл разговор Дмитрий. – У нашей северной зимы есть один большой минус, или, наоборот, плюс: ни х… ой, прости, чуть не сорвалось с языка. Словом, не хочется ничего делать, поэтому остаётся только читать. И вот однажды я нашёл у друзей учебник по хиромантии.

– Чудненько! – ответила Ирина. – Сначала я перешла на «ты», теперь вы едва не стали материться в присутствии дамы. Короче, мы, как деловые партнёры, нашли друг друга. Это удача… Так что вы хотели сказать?

– Я хочу посмотреть твои руки.