Элитное подземелье

– Дураки вы, ребята, – вздохнула я. – Из-за вурдалака с отмороженными глазами лезете в драки. Он миллион сгребет, а вам по тысяче отстегнет, и будь здоров, не кашляй.

– Работа есть работа, – пробурчал Сергей, но настроение у него упало.

Сизый как-то странно на меня посмотрел, и я зашептала на ухо Сергею:

– Серенький, только ты быстрее в магазин сбегай, я с этим ненормальным боюсь оставаться.

Сигизмунд дождался, когда Сергей выйдет из комнаты, и подсел ближе:

– За тебя дают миллион? Богатенькая Буратина. И сколько у тебя еще денег осталось?

– У меня нет денег.

– Тогда за мои охранные услуги будешь платить натурой, – с уверенной ухмылкой заявил Сигизмунд и протянул ко мне руки. Волосатые, с черными полосками под ногтями. Б-р-р.

– Иди ты, извращенец, в свой край комнаты и сиди тихо, – брезгливо сморщилась я. – Пальцем только дотронься, я на тебя нажалуюсь. Тысяч на десять влетишь.

– Нажалуешься? Ой! Ой-ей!

Сизый откинул плед, в который я куталась. Одной рукой схватил за волосы на затылке, другой задрал мою длинную юбку и просунул ладонь между ног. Не повернуться, не вырваться. Очень, между прочим, больно и унизительно.

Я молча уставилась Сизому в переносицу. Сизый убрал руку из-под юбки и размахнулся, чтобы ударить. Но я твердо сказала: «Десять тысяч».

Сизый убрал руку с затылка, и моя бедная голова ударилась о стену. Было видно, как в глазах чудилы бегали цифры, он решал, на какую сумму сможет доставить себе удовольствие, не испортив отношения с начальством.

В двери заворочался ключ и появился запыхавшийся Сергей.

– Все купил. Осетрину, какую ты, Насть, любишь, балык, водки и шампанского. – Он стал выставлять на стол банки и упаковки. – Слышь, паря, отсядь от нее.

– Не королева, потерпит. – Сизый провел руками по моей голове с такой силой, что я побоялась за сохранность волос.

– Сизый, нам ее охранять дали. Только охранять, и ничего другого. Был приказ.

– Не испугал. Понял? – Сизый встал, перенес стул ближе к старому, в пятнах, столу. Сказал, разглядывая упаковки деликатесов и спиртное: – А пить на службе не положено.

Я пододвинула шампанское к себе:

– Серый, ему не наливай.

Начали красиво – с шампанского под сазаний балык и осетрину горячего копчения. Чуть позже перешли на водку и тушенку с хлебом. А закончили паленой водкой с дурно пахнущей колбасой шестнадцатого сорта, купленной Сизым. Но в водке и колбасе лично я участия не принимала, берегла здоровье, спала.

Утром я проснулась… в пустой комнате. Ни Сереги, ни Сизого не было, фанерная дверь со скрипом открывалась и закрывалась от сквозняка. Ничего себе охраннички…

Вставать было лень, но очень хотелось писать.

Я допрыгала до двери комнаты, опираясь на палку.

В пустом коридоре отсчитала еще двадцать прыжков, а затем пошла, ковыляя и слегка наступая на ногу. Делала я это через раз. Прыжок, наступаю, прыжок. Такая походочка не могла не вызвать интерес, и из одной из дверей выглянула девушка в коротком джемпере, но с голыми ногами.

– Чего распрыгалась? – Она терла заспанные глаза на симпатичном личике.

Я остановилась, отдышалась:

– Мне приятель на ногу наступил, а в нем под тонну веса.

– Бывает. Помочь?

– Не-ет. Ногу разрабатываю.

– Ну успехов тебе.

Дверь в комнату девушки закрылась, за ней довольно заворчал мужской голос, и включилась медленная музыка.

Вернувшись из туалета, я застала в комнате Вадима, рассматривающего упаковки из-под дорогой рыбы:

– Разбаловала ты моих бойцов. Сегодня еле разбудил их.

– Ой, Вадим, привет. Подай, пожалуйста, руку.

Вадим помог мне допрыгать до кровати. Естественно, в его присутствии нога сразу перестала двигаться. Вадик сегодня был радостный, в глаза смотрел без прежней наглости:

– Насть… Да ты сядь удобнее… Леха твой объявился… Заплатил.

Я смотрела на Вадика, не понимая… Лешенька… Заплатил.

– За меня?

– И за тебя тоже. Ребята с ним поговорили… Ценный кадр оказался. Работать вместе согласился, опытом поделиться.

– С кем вместе работать?

– С Жорой, ну ты его вчера видела.

– Видела. Чудный дяденька, душевный, с мертвыми глазами. – Я постаралась отразить на своем лице все то омерзение, которое вызывал у меня этот тип.

Сидеть на кровати с панцирной сеткой неудобно, и она еще к тому же противно поскрипывала при любом движении.

Вадим сидел за столом, копался в остатках колбасы, отламывал сухой хлеб.

– Вадь, а почему меня не убили? – Я старалась сесть удобнее, но матрас все время съезжал с сетки. – Я же свидетель!

– Да ладно, чего между своими не бывает, – прожевав, заявил Вадим. – А ты чего сидишь-то? Собирайся, свободна.

Я уже минут десять чувствовала себя свободной, но не хватало рядом верного человека:

– А где Леша?

– По делам уехал. Деньги, Настя, нужно зарабатывать. Наши его сразу запрягли.

Он встал, проверил по карманам своего пальто наличие неведомых мне предметов, застегнул куртку.

– На улице холодно, теплее оденься.

И пошел к двери.

– Вадя! А я?