Элитные группы в «массовом обществе»

⁵⁰⁵Федоров В.А. Армия и политический режим в Таиланде. С. 62.

⁵⁰⁶Гафуров З.Ш. Национально-демократическая революция и армия. С. 129.

⁵⁰⁷Гевелинг Л.В. Менеджеры в Тропической Африке. С. 99—102.

⁵⁰⁸ Интеллигенция и социальный прогресс в развивающихся странах. С. 73.

⁵⁰⁹Куценков А.А. Эволюция индийской касты. М., 1983. С. 254, 181.

⁵¹⁰Троицкий С.В. Армия в политической системе Пакистана // Вооруженные силы в политической системе. С. 62.

⁵¹¹Коргун В.Г. Интеллигенция в политической жизни Афганистана. С. 11.

⁵¹²Гафуров З.Ш. Национально-демократическая революция и армия. С. 110–111.

⁵¹³Clark G. The Son Also Rises: Surnames and the History of Social Mobility. Princeton University Press, 2014.

⁵¹⁴ Такая методика требует как минимум тройного допущения: 1) что лица с избранными автором «благородными» фамилиями составляли большинство или хотя бы существенную часть реальной элиты страны в то или иное время в прошлом; 2) что они не имели множества однофамильцев в низших слоях; 3) что носители этих фамилий в более позднее время (XIX или на рубеже XX–XX1 вв.) являются потомками носителей таковых именно из числа лиц высокого статуса, а не их однофамильцев. Кроме того, если для одних стран фамилии, маркирующие принадлежность к высокостатусным слоям, более-менее очевидны, то для других это совсем не так или абсолютно неприменимо. Определить актуальный состав конкретных элитных групп (и элиты в целом) в каждом поколении этот метод не позволяет. Ибо на это, помимо тенденции к наследованию, влияют такие вещи, как изменение численности самих этих групп, уровень рождаемости в семьях разного статуса, риск гибели (разный для представителей семей того или иного типа) и т. д., все вместе формирующие итоговый облик общества и позволяющие судить о степени социальной мобильности. Но вот обстоятельства: реформы, революции и прочие потрясения (которые действительно не влияют на внутрисемейно-родовую тягу к наследственности) на состав как раз влияют очень сильно. Хотя даже в СССР и Китае представители бывших культурных слоев в некоторых элитных группах (наука, культура), составляя небольшое меньшинство, были там сверхпредставлены – тем выше, чем меньше была их общая численность (до 20–30 раз, для примеров Кларка – огромная величина), но ведь когда-то этими слоями был представлен вообще весь состав элитных групп. Мог ли уровень социальной мобильности не измениться при полном изменении социальной реальности и полной смены элита в целом. Говорить о «нисходящей мобильности» при падении степени представительства какой-то высокостатусной группы тоже некорректно: ее члены в реальности обычно не переходят в низшие слои, а вымирают (что хорошо видно при обращении к реальным родословным росписям).

⁵¹⁵ Подробно об этом см.: Волков С.В. Интеллектуальный слой в советском обществе. М., 1999.

⁵¹⁶ Изменения социальной структуры советского общества. 1921 – середина 1930-х гг… С. 146–150.

⁵¹⁷Сафразьян Н.Л. Борьба КПСС за строительство советской высшей школы (1921–1927). М., 1977. С. 43.

⁵¹⁸ Изменения социальной структуры советского общества. 1921 – середина 1930-х гг. гг… С. 266.

⁵¹⁹ Данные этой переписи см.: Бинеман Я., Хейнман. Кадры государственного и кооперативного аппарата СССР. М., 1930.

⁵²⁰ Однако этот процент следует признать сильно заниженным из-за включения в общее число таких категорий служащих, как рядовые милиционеры, надзиратели и т. п., которые, составляя как раз самые значительные по численности группы – до 1/4 общего числа, до революции не были занятиями образованного слоя. Поэтому среди них процент «служащих» ничтожен (среди милиционеров и надзирателей «служащие» и «прочие» составляли всего 16,5 % при 21,7 % рабочих и 61,8 % крестьян), и за счет численности этих групп дает сильное понижение в итоге.

⁵²¹ Состав руководящих работников и специалистов Союза ССР. М., 1936.

⁵²² Встречаются утверждения, что в 1936 г. 80–90 % интеллигенции происходило из рабочих и крестьян, представляются сомнительными Тем более, что в одном случае добавляется «и других трудящихся классов», а в другом эти 80–90 % относятся к выпускникам двух первых пятилеток. См., напр.: Глезерман Г.Е. Ликвидация эксплуататорских классов и преодоление классовых различий в СССР. М., 1949. Более вероятно мнение о 20 % старой интеллигенции к самому концу 30-х гг. (т. е. получившей образование до революции), но не всех выходцев из старого культурного слоя, доля которых могла простираться до 25 %.

⁵²³Стадухин С.П. Некоторые закономерности развития социалистической интеллигенции в период строительства коммунизма. Автореферат канд. дисс. М., 1966. С. 11.