Элитные группы в «массовом обществе»

Высшая политическая элита Ирака в 1958–1968 гг. (177 человек – президенты, министры и 15 членов Совета революционного командования) распределялась по следующим образом: офицеров – 29 %, чиновников – 15 %, юристов – 14 %, профессуры – 15 %, врачей – 7 %, инженеров – 7 %, политиков – 3 %, прочих и неизвестных – 10 %. К «высшему» классу по происхождению относились 4 %, «высшему среднему» – 14 %, «среднему» – 38 %, «низшему среднему» – 11 %, «низшему» – 2 %, неизвестно – 10 %. На 1968 г., не считая неизвестных, 45 % относилось к «среднему», 27 % – «нижнему среднему» и по 9 % к «высшему», «низшему среднему» и «высшему среднему»; при этом из 15 членов СРК никто не происходил из «высшего» или «высшего среднего», но 13 – из «низшего». Учитывая, что к «высшему среднему» в данном случае отнесены дети высших чиновников, офицеров, крупных землевладельцев и собственников, а к «среднему» – средних землевладельцев, торговцев, религиозных лидеров, профессионалов и чиновников, можно считать, что из массовых элитных групп (тех, что в западной социологии принято относить к «высшему» и «высшему среднему» классам) происходило 56 % политичекой элиты (а на 1968 г. – 63 %)⁶⁸⁸. В Сирии члены кабинетов выходили из высшей элиты, т. н. 50 семей. С декабря 1946 по 1958 г. 208 министерских постов (в т. ч. премьера)– 24 кабинета занимали только около 90 лиц (17 из них входили в 4 и более кабинета, и 13 – в 3, а 1 – в 7). Но затем при баасистском режиме их сменили выходцы из низших чиновников, «белых воротничков», мелких торговцев, фермеров и офицеров (выходцев из рабочих не было)⁶⁸⁹.

В Ливане при французском мандате 1922–1943 гг. министрами были представители 45 семей, но только члены 12 из них сохранились в парламенте 60-х. С 1943 г. министрами были представители 109 семей, из них 31 никогда не были в парламенте и 65 не выжили политически к параменту 1968 г. Депутаты парламента 1922–1943 гг. принадлежали к 109 родам, из которых 80 не смогли сохранить свой статус к 1968 г. (из 23 сохранивших половина принадлежала к специфическим группам (аристократия, землевладельцы-шииты юга и Бекаа). Депутаты 40-х гг. и 50-х гг. принадлежали к 136 родам, из которых 85 не сохранили свой статус к 1968 г. Аристократия в Ливане хотя и неофициально, но социально до 70-х гг. опознавалась – это потомки феодального дворянства, распыленного в середине XIX в. Их было в среднем 10 на 99 членов каждого из трех последних парламентов. С начала независимости с 1943 по 1969 г. они занимали более трети министерских постов: 139 из 389, и 3 из 11 президентов. Средний показатель доли новых парламентариев Ливана после 1943 г. – 42 % был выше, чем западных странах за счет увеличения числа мест; в среднем депутат проводил в парламенте 3-го созыва и 11,44 лет. За четверть века доля землевладельцев среди них упала с почти половины до 10 %, юристов – мало изменилась (от трети до 44 %), бизнесменов – выросла с 10 % до 17 %, а профессионалов – с 10 % до около 30 %⁶⁹⁰.

В составе высшей политической элиты Японии (100 человек) на 1920 г. 17 % составляли выходцы из чиновников, 7 % – из бизнесменов, 30 % – из помещиков, 20 % – из самураев без определенных занятий, 9 % – из профессионалов, 6 % – из «белых воротничков», 9 % – из мелких предпринимателей, 5 % – из фермеров. По сословному статусу 4 % принадлежали к аристократии куге и даймё (в 1880-х гг. – 12 %), 46 % – к самураям (в 1880-х гг. – 79 %), 38 % – к сельскому населению (в 1880-х гг. – 6 %) и 12 % – к городскому (в 1880-х гг. – 3 %). На 1960 г. из чиновников происходило 17 %, из бизнесменов – 13 %, из помещиков – 13 %, из профессионалов – 11 %, из «белых воротничков» – 12 %, из мелких предпринимателей – 7 %, из фермеров – 24 %, из рабочих – 3 %⁶⁹¹. Таким образом, в 1920 г. на массовые элитные группы приходилось 83 %, на низшие слои – 5 %, в 1960 г. – 54 % и 27 %.