Элиза и ее монстры

Всю неделю я не ходила в школу, целыми днями валялась в кровати и смотрела «Собачьи дни». В результате я забыла, зачем когда-то пыталась что-то делать сама, и потому ощущаю себя просто ужасно. Мой желудок, моя голова, моя спина. Моя шея болит. Волосы у меня сальные. Единственно поэтому я заставляю себя встать и принять душ: делая это, чувствую, как из моей головы вымывается жир. Я так устала быть грязной, так устала ощущать, что мое тело – это вещь, которую я должна постоянно таскать за собой. После душа опять падаю на кровать. Из-за голых стен моя комната кажется могилой, но у меня нет сил заново украсить ее.

В конце недели в Интернете не появятся страницы «Моря чудовищ». Я не заходила туда, чтобы узнать, что сообщество фанатов думает о последних новостях. У меня исчезла воля. Воля к рисованию, к разговорам, к тому, чтобы делать хоть что-то. Там, где «Море чудовищ» обволакивало мое сердце, больше ничего нет.

Может, это нормально. Те вещи, что значат для тебя больше всего, оставляют после себя самые большие дыры.

В генерале Уайте было что-то определенно неоркианское, но что именно, Эмити не могла определить. Весь он был какой-то острый, как будто сварен из листов металла, одет был в военную форму Оркианского альянса.

– Если ты убьешь Фауста, – произнес он, – тебя будут чтить как героя. Может, ты даже станешь легендой. Атаки наших врагов не прекратятся, но наши шансы сравняются, а это больше того, на что мы надеялись на протяжении долгих тридцати лет.

– Сравнять шансы… – сказал Фарен. Его высокопарное спокойствие испарилось. – Если она убьет Фауста и останется в живых, то не окажется ли преимущество на вашей стороне? Точно так же, как сейчас им обладают ваши соперники?

– Боюсь, я тебя не понимаю, – признался Уайт.

– Что произойдет потом? – Фарен оглядел Уайта. – Что произойдет после того, как она победит Фауста? Полагаю, вы не сможете изгнать из нее Стража. Она по-прежнему будет здесь и по-прежнему будет чувствовать, что должна спасать невиновных. И на каких врагов вы натравите ее тогда? На риштианцев? На Ангелов? Ведь ты говоришь о них, не так ли? О королях-механиках и демонах Оркуса?

Когда он произносил последнее слово, его голос почти сорвался. По коже Эмити побежали мурашки; она никогда не думала, что ей, возможно, придется сражаться с Ангелами Оркуса. Уайт невозмутимо смотрел на Фарена:

– Никто ничего не говорил о последующих врагах, мистер Нокс.

– Нокс-эйз, – холодно поправил Фарен. Он никогда не требовал – и даже не просил, – чтобы к нему обращались в почтительной ноктюрнианской форме, и это его отношение к генералу заставило Эмити на время замолчать. Он совсем перестал делать вид, что плохо говорит по-коларински. – Я ни секунды не верю, что ты позволишь ей вернуться сюда и жить спокойно, когда Фауст будет уничтожен. Твои люди последние полгода превращали ее в оружие, а до этого много лет изучали. Ты знаешь, на что она способна. Ты убедил ее, что ответственность за Фауста лежит на ней – где предел этому?

Глава 34

– Это идиотизм.