Элиза и ее монстры

По асфальту скрипят шины. Впереди из-за поворота появляется свет фар. Он ослепляет меня, когда я нащупываю ремень безопасности и ключи от машины.

Какая-то машина останавливается посередине поворота, рядом с мемориалом. Водительская дверца распахивается, и грузная темная фигура вылетает из машины так стремительно, что спотыкается и с трудом удерживается от того, чтобы не упасть на дорогу. В свете фар бежит человек – это Уоллис, передвигающийся гораздо быстрее, чем я когда либо видела, – а потом он так резко останавливается, что чуть не сшибает плечом мое боковое зеркало.

Он быстро осматривает машину. Наши взгляды встречаются. Он колотит в окно:

– СЕЙЧАС ЖЕ ВЫЙДИ ИЗ МАШИНЫ!

Он не ждет, пока я сделаю это. Рывком распахивает дверь, отбрасывает лежащий на сиденье ремень и приподнимает меня так легко, словно я мешок с листьями. Ставит на ноги у машины и немедленно начинает:

– Ты уже должна была быть дома. Ты не отвечала на телефонные звонки. – Он говорит резко, тяжело дыша. Глаза расширены, лицо пылает. – Почему ты не отвечала на звонки?

– Я выключила телефон. Я сейчас поеду домой. – Я не обязана выкладывать ему всю правду. Он уже знает ее. Я вижу это по его глазам, наполняющимся слезами.

А затем он крепко обнимает меня. Он совсем забыл, какой он большой; я откидываюсь назад, чтобы приладиться к его груди, он сжимает меня так, что дыхание с силой вырывается из моих легких, и мое тело – от макушки до пальцев ног – вроде как покалывают горячие иголочки.

Я не двигаюсь. Я пока еще не могу двигаться.

– Ты был зол. – У меня получается говорить только шепотом.

– Господи, Элиза, да нет же. – Он не отстраняется от меня, чтобы сказать это, а наоборот, сжимает руки еще крепче. Его голос снова и снова надламывается, будто он выстреливает одно слово за другим. Все его тело дрожит. – Мне на все это наплевать. Ты приехала сюда из-за меня? Я был такой сволочью. Я должен был видеть – я видел, что происходит, но я не… Я даже не пытался помочь, я был таким идиотом, зациклился на том, чего хотел… – Он вдыхает носом воздух, тяжело, голос у него громкий и по-прежнему ломается. – Пожалуйста, не надо. Пожалуйста. Я не могу потерять на этом кретинском повороте кого-то еще.

И тут до меня, наконец, доходит, что я хотела сделать и что сталось бы с Уоллисом, и тоже начинаю плакать.

Как ужасно было бы, осуществи я задуманное. Как ужасно, что он нашел меня здесь, думающую об этом.

– Прости, – икаю я. – Я не… Я не хотела… Я не подумала. Я вообще не думала. Я не должна была – только не здесь.

– Нет, нет. – Он хватает меня за шею. Пальцы у него сильные, они успокаивают меня, не дают отстраниться. – Я просто рад, что ты жива. Вот и все. Ты не плохой человек. Пожалуйста, не думай так.

– Но я лгала тебе. И прозаический вариант – это так важно. – Мои руки передвигаются по его бокам, спине к плечам. – Это так важно, чтобы ты делал то, что хочешь – писал, учился в колледже.

Он продолжает обнимать меня. Сильно. Мы падаем сначала на мою машину, а потом на землю.

– Не так важно, как твоя жизнь. – Он снова громко втягивает воздух, затем садится и отпускает меня. Я наваливаюсь на него, а потом тоже заставляю себя сесть. Уоллис вытирает лицо воротником рубашки. – Черт, я выдавлю себе глаза, я так дрожу.

Я смеюсь, совсем чуть-чуть, потому что хотя я по-прежнему чувствую себя дерьмовым человеком и еще более дерьмовым другом, но тоже вся трясусь. Нервный тремор охватывает все тело. Он у меня уже очень давно.

– Ты действительно собиралась домой?

– Да.

– Пожалуйста, не возвращайся сюда.

Я киваю. Я не хочу. И не буду.

Уоллис заграбастывает мою руку и держит ее двумя лапищами у своего живота. Закрывает глаза. Его ладони покорябаны в тех местах, которыми он упал на дорогу.

– Я так испугался.

– Я знаю. Прости меня.

– Ты тоже меня прости. – Уоллис горбится, когда сидит вот так, опустив голову, и мои руки теряются в его руках. Мощные руки, мощные кисти, мощные плечи. Каждая часть его тела дрожит от чувства вины, и каждая часть моего тела тоже. Мы теперь с ним наравне – между нами нет правых и виноватых. По крайней мере я надеюсь на это.

– Уоллис.

Он поднимает глаза.

– Я хочу быть счастливой, – говорю я.

– Я тоже, – отвечает он.

Мы молча сидим несколько долгих минут до тех пор, пока не перестаем дрожать. Я встаю и тяну его за собой, но с его весом это выглядит так, будто я просто наклонилась к нему, и наконец он поднимается сам. Снова обнимает меня, на этот раз чуть нежнее.

Смотрит, как я сажусь в машину и еду домой.

Просыпаюсь я оттого, что Салли тычет мне в лицо конвертом.

Сквозь окна спальни льется солнечный свет. На моих ногах лежит Дэйви. Салли оставляет дверь открытой, и я слышу, как мама, папа и Черч ходят вокруг основания лестницы. На конверте выведен мой адрес, а вместо адреса отправителя значится только абонентский ящик. И никаких имен. Наклонные буквы написаны густыми чернилами. Открываю конверт и достаю письмо на толстой пергаментной бумаге.

Я знаю, чья подпись стоит внизу, хотя еще не вижу ее, но это не делает все хоть чуточку менее невероятным.