Элизабет Тейлор. Жизнь, рассказанная ею самой

Я не сразу осознала то, что капризы в жизни и по роли не одно и то же. Мои капризы воспринимались моими, а не чертами характера героини. А рядом спокойно работал Монти Клифт, у которого получалось все в тысячу раз лучше, я на его фоне выглядела просто деревянной куклой, неуклюжей и нелепой, несмотря на мою внешность и все мои старания.

Больше всего я хвалю себя за то, что сумела увидеть, как Клифт относится к роли, как он работает над ней, увидела, что у Монти есть техника актерской игры, которой у меня не было и быть не могло. Удивительно, но оказалось, что внешности и умения закатывать звездные скандалы мало, нужно еще и понимать, что именно играешь и как это выразить.

Пониманию меня научил Монтгомери. Монти учился в Актерской студии у Ли Страсберга, был знаком с Системой и не присутствовал на площадке, а действительно играл, серьезно относясь к каждой реплике. Мне очень захотелось так же, но ничего не получалось.

А для мамы самым важным было, чтобы моим (а вернее, ее) требованиям шли навстречу. Не спорю, многие из них вполне обоснованны, но некоторые вовсе нет. Хуже всего, что она принималась что-то требовать как раз тогда, когда у меня начинало что-то получаться. Все тут же разлаживалось, и настроение портилось. Наверное, она чувствовала, что теряет всеобъемлющее влияние на меня, нервничала и поэтому «звездила» от моего имени. Маму уже просто ненавидели в группе, и я заявила руководству студии, что мне не нужна опекунша на площадке! Хватит подсказывать что и как играть, для этого есть режиссер.

Однажды, окончательно запутавшись и осознав, что двигаюсь и произношу текст как заведенная кукла, я расплакалась.

– Беси Мей, почему слезы?

– Монти, почему ты зовешь меня так?

– Просто у меня есть одна знакомая Элизабет, весьма неприятная и капризная особа. Не хочу, чтобы что-то ее напоминало. Так из-за чего слезы?

Я не поняла, лжет или нет он о знакомой (Монтгомери так и продолжал звать меня Беси Мей), но в тот момент это оказалось не важно.

– У меня ничего не получается…

– Послушай меня. Когда-то в греческом театре актеры не просто играли, они проживали роли, и если по роли полагалось умирать – умирали. Это один подход – влезть в шкуру героя и умереть с ним вместе. Есть другой – научиться изображать эмоции, не испытывая их совсем. Это сберегает нервы и сердце, но оставляет холодными глаза.

– Но плохо и так и так!

– Да, лучше, если ты объединишь оба метода. Попытайся не просто двигаться по площадке, демонстрируя, насколько ты красивая, а жить жизнью героини, тем более она на тебя похожа. Но при этом не нужно умирать вместе с ней, смотри на себя чуть со стороны, понимая, что ты взяла яблоко не потому что этого потребовал режиссер, а потому что твоей героине некуда девать руки от волнения, и она занимает их подвернувшимся яблоком. Попробуй понять, что именно чувствует и думает в любой момент героиня, а потом уже показывай это.

Клифт учил и учил, пытаясь быстро вложить в меня то, что узнал у Страсберга. Он показывал, как, по его мнению, должна жестикулировать, двигаться, даже говорить моя героиня. Я впитывала его наставления, как сухой песок воду.

Нужно ли говорить, что я влюбилась в красавчика Монти? Учиться у Монти, играть влюбленную в него девушку, целоваться и при этом самой остаться равнодушной невозможно. Мама не на шутку испугалась, возможно, и этим объяснялись ее выпады против всех – режиссера, актеров, студии…

Она переживала зря, Монти, очаровательный Монти, в которого была влюблена половина девушек Америки (вторая половина в Кларка Гейбла), женщинами не интересовался. Да, Клифт не скрывал, что он гомосексуалист, однако был столь талантлив и хорош собой, что на эти «грешки» закрывали глаза. На MGM, где Майер категорически не переносил гомосеков, Клифту делать нечего, но хватало других студий, «Парамаунт» снимала красавчика с удовольствием, не обращая внимания на его сексуальные пристрастия.

Я пережила «неправильную» ориентацию Клифта, и мы стали друзьями. Наверное, тогда я поняла, что мне проще дружить с гомосексуалистами, ни они на тебя не претендуют, ни ты на них. Дружба с женщинами даже сложнее, они все равно соперницы и в тебе видят соперницу, а такие, как Монти, нет. У меня было много друзей-гомосеков.

Нет, я не делала выбор между мамой и Клифтом, просто поняла, что есть сферы, где она некомпетентна, неспособна подсказать правильно, нужно слушать других. Удивительно, но мама, сама актриса, никогда не говорила о Системе, она много занималась со мной пением и танцами, красиво одевала, следила за моей внешностью, водила на занятия по постановке голоса, но никогда не учила актерской технике. Не умела сама? Думаю, да.

Уроки Монтгомери очень пригодились. Мы подружились на всю жизнь. Его жизнь, поскольку она оборвалась куда раньше моей. Неужели мне суждено пережить всех друзей?! Какой ужас…