Элизабет Тейлор. Жизнь, рассказанная ею самой

Если честно, у меня отнялась речь. Он заставил меня после больницы проделать далекий тяжелый путь, чтобы сначала объявить о том, что нашел другую, а теперь ждет помощи в своей раскрутке?

Я сумела взять себя в руки и даже появиться на генеральной репетиции.

Прослышавшие о моем приезде репортеры и поклонники устроили возле театра настоящее столпотворение, приветствуя криками «Лиз!». Мелькнула мысль сделать Бартону с этой моделькой своеобразный подарок – прямо перед входом в театр громогласно объявить, что он променял меня на вешалку для одежды (кажется, так называл моделей кто-то из знаменитых модельеров?) и что мы разводимся. Вот это был бы скандал! Карьеру Ричарда можно бы считать законченной.

Но тут я встретила умоляющий взгляд своего пока еще мужа и промолчала. Пусть играет, пусть всем покажет, на что он способен! Ричард великий актер, и его должны оценить. После генеральной репетиции, пока Ричард выходил на поклоны, я написала на его зеркале карандашом для бровей: «Ты был неподражаем, любимый!»

Я не знала, что это не все подарки, приготовленные мне Бартоном. После генеральной репетиции, как водится, вечеринка. Вот тогда Бартон преподнес второй сюрприз, осознав, что я не намерена топить его, Ричард прямо в моем присутствии объявил о намерении жениться на Сьюзи Хант!

В тот же вечер я улетела, но не в Гштаад, я еще долго не могла видеть ни виллу, ни даже ни в чем не повинное Женевское озеро. Я перебралась в Беверли-Хиллз.

Мы развелись во второй раз, Бартон женился на счастливой модельке и начал новую жизнь. Я тоже. Тоже вышла замуж за Джона Уорнера, намеренного баллотироваться в Сенат США, и тоже начала новую жизнь.

Что ж, если Ричард сменил меня и мое окружение на модельку с ее демократичными забегаловками, так тому и быть. Уорнер стал сенатором, а я супругой сенатора. Тоже жизнь.

Знаешь, Майкл, эти годы даже вспоминать не хочется, хотя внешне все было прекрасно. Джон – хороший человек и семьянин, наши дети подружились, у меня наконец была нормальная семейная жизнь, свой дом, муж, который не пил и не распускал руки, а главное, не снимался в кино! У меня было в жизни все, кроме самой жизни.

Никогда не думала, что жизнь супруги сенатора может быть такой невыносимо скучной. Пока шла предвыборная кампания, у меня был дело – я поддерживала мужа, одно мое появление рядом с Джоном вызывало бурю эмоций, обиженную англичанином Бартоном прекрасную Элизабет Тейлор, отныне супругу настоящего американца, приветствовали, как национальную героиню.

Но потом предвыборная суета закончилась, и оказалось, что нам с Джоном просто не о чем говорить. Кроме того, он почти не бывал дома, я проводила неделю за неделей одна, от нечего делать ела, пила и спала и, конечно, набирала вес.

Увидев меня в новом облике, мама едва не упала. Если раньше меня называли самой красивой актрисой Голливуда, то теперь я стала самой толстой актрисой. Репортеры не упустили возможности поиздеваться над новой Тейлор, газеты снова и снова публиковали мои прежние и новые снимки, смакуя сообщения о каждом набранном лишнем фунте.

Как супруга сенатора-республиканца я должна была носить одежду определенных «партийных» цветов, которые мне совершенно не шли, вести себя соответственно, словно старая матрона, и не докучать мужу во время его редкого пребывания дома.

В какой-то момент я посмотрела на себя в зеркало и сказала:

– Какого черта?! Хватит!

Я сказала еще много что, но это неприличный текст, ты знаешь, как я ругаюсь, потому можешь себе представить и посмеяться.

С той минуты началось мое возвращение к прежней жизни.

Я вернуться сумела, сделала липосакцию, подтянула лицо, сменила гардероб и стала почти прежней Элизабет Тейлор!

А вот Ричарду не удалось. Он успешно вернулся на театральную сцену, отыграл своего Эвкуса, потом снялся в таком же фильме, однако статуэтку за него в очередной раз не получил. Это несправедливо, нечестно со стороны Академии, однако помочь ничем невозможно.

А вот съемки в фильмах были провальными, настолько, что супруга даже попросила не делать больше этого ни за какие деньги. Хороша помощница, вместо поддержки укоры.

Ричард появился на праздновании моего пятидесятилетия, причем позвонил заранее и поинтересовался, может ли он приехать и поздравить меня.

– Конечно да, Ричард!

Я знала, что ему живется несладко, вернее, совсем худо. Счастье с моделькой оказалось слишком коротким, она попыталась не просто отучить Бартона от пьянства, но и оградить от всего и всех. Если к нам с ним иногда не пускали старых приятелей наши секретари, то к Бартону никого не подпускала Сьюзи. Не пить, не встречаться с друзьями, не играть того, что моделька считала неподходящим, не имея ни малейшего понятия о том, что такое театр и кино, не разбираясь в сценариях, она сама отвергала непонравившиеся предложения, в результате Ричарда вообще перестали приглашать маститые режиссеры.