Елизавета Алексеевна: Тихая императрица

Когда между императором и императрицей разразилась ссора, последняя отправилась в монастырь общины, где живёт Нелидова, разряженная, как на праздник, униженно умоляя помирить её с мужем. И всё это по отношению к женщине, которую она презирала, поносила, упрекала во всех своих горестях, а теперь бросилась в другую крайность, — как же мало такта и приличия в её поведении!

Нужно видеть моего мужа в эти минуты в подобных случаях, его охватывает гнев.

— Какие глупости делает мама, — часто говорит он, — она совершенно не умеет вести себя...

Хорошо, хоть все эти слова он высказывает, когда мы вдвоём...»

С первых минут нового царствования все находящиеся при дворе люди ожидали казней, ссылок, арестов. Однако вскоре пришлось убедиться, что Павлу хотелось только порядка и справедливости. Хоть и наказал он Алексея Орлова издевательским образом, но не лишил его жизни, дворянства и чести.

А уж с фаворитом Зубовым, который позволял себе при Екатерине презрительно относиться к наследнику, и вовсе обращался милостиво. И Платон, и его брат Николай, и граф Безбородко, и граф Остерман, и обер-прокурор Самойлов, бывшие первыми людьми при дворе Екатерины, заслуженно боялись арестов, изгнания.

Но все они не только сохранили свои чины и звания, но многие даже были повышены в чинах.

Может быть, такое случилось потому, что в самую кончину Екатерины они проявили ловкость и осмотрительность, забегая вперёд и униженно оказывая услуги наследнику...

Тем не менее Павел знал, что воровство и казнокрадство процветало вокруг трона, и постепенно, открывая всё новые и новые факты ловкачества, стал преследовать таких людей.

С Елизаветой её свёкор начал вдруг обращаться самым любезным и милостивым образом. Не успели похоронить Екатерину, а Павел уже зачислил на русскую службу её отца и младшего брата. Они стали генерал-лейтенантами от инфантерии в Старом и Молодом Баденских полках.

Елизавета недоумевала: какой прок от таких генерал-лейтенантов, коли они сидят в Бадене и не помышляют о службе? Всё же ей было приятно, что русские деньги регулярно посылаются в Баден и что её семье стало жить вольготнее. И всё-таки с тревогой и недоверием присматривалась она к новому правлению.

Ещё лежала в большом зале дворца Екатерина, а уже всё изменилось вокруг. Гатчинские и павловские офицеры забегали по всем покоям, часовые старых времён сменились новыми солдатами, а оба сына Павла обрядились в мундиры образца гатчинского покроя и вникали в суть новых распоряжений императора. В два часа ночи вместе с новым санкт-петербургским комендантом генерал-майором Аракчеевым они расставляли полосатые прусские караульные будки, выставляли возле них гатчинских часовых, наводя порядок в городе.

Теперь Елизавета редко видела своего мужа, он лишь иногда забегал в её покои, чтобы пожаловаться на свою занятость, на многие обязанности, возложенные на него отцом, и непомерную усталость от разводов, муштровок и учений.

Хорошо ещё, что рядом была Анна, жена Константина. Елизавета опекала её, давала советы, и они постоянно бывали вместе.

Началось непомерное великолепие при дворе, особенно любимое Марией Фёдоровной, склонной к показной роскоши.

В большие праздники все придворные и гражданские чины первых пяти классов были приняты во дворце, но им вменялось в обязанность быть непременно во французских камзолах — глазетовых, бархатных, суконных, обязательно расшитых золотом и на худой конец шёлком, с бриллиантовыми или стразовыми пуговицами.

Опять были введены для выхода старинные парадные робы[16] с длинными шлейфами и огромными боками — фишбейнами. Нечего и говорить, сколько страданий доставляла такая тяжёлая и громоздкая одежда Елизавете и Анне и как тосковали они по простым удобным платьям времён Екатерины.

Теперь каждый выход императора из внутренних покоев для слушания литургии в домовой церкви предварялся громким командным словом и стуком ружей и палашей. По обеим сторонам всех комнат, служащих для выхода царя, были расставлены высоченные кавалергарды в шлемах и латах, словно средневековые рыцари...

Правда, сразу по восхождении на престол Павел прекратил военные действия в Закавказье, объявив мир и спокойствие в государстве, истерзанном непомерными расходами на войну, отменил он и вновь объявленный рекрутский набор, вызвав всеобщее ликование в деревнях и сёлах.