Елизавета Алексеевна: Тихая императрица

Все царедворцы видели, как сильно влияет на мужа Мария Фёдоровна. Она вмешивалась во все государственные дела, хотела везде видеть своих ставленников, чтобы активно управлять страной непосредственно, а не через императора.

Особенным её неприятием пользовался князь Безбородко, которого Павел очень ценил не только за то, что тот помог ему избавиться от материнского завещания, но и за то, что князь знал все имена и адреса иностранных корреспондентов, кто что пишет и о чём, ему были ведомы все подробности иностранной политики.

Павел отдавал должное трезвому и практичному уму и колоссальной памяти Безбородко и не желал расставаться с ним, хотя Мария Фёдоровна стремилась посадить на его место дурака и пьяницу князя Александра Куракина, друга детских лет Павла.

Но даже другу не мог позволить Павел распоряжаться так, как это делал Безбородко, и хоть и ненавидел всякую затею своей умершей матери, но вполне оценил князя, как ценила его и Екатерина.

Елизавета с презрением относилась к Нелидовой, этой «мерзкой страстишке» императора, презирала и Марию Фёдоровну, вдруг ставшую угодницей этой некрасивой девице лет сорока. Великая княжна не понимала, как можно стать подругой фаворитки, женщины, в которую влюблён её муж. Она так никогда и не поняла, что Мария Фёдоровна, сначала безумно ревновавшая Павла к Нелидовой, уразумела, что та не любит Павла, а лишь вертит им, как ей угодно, и этот властолюбивый и капризный тиран подчиняется каждому её слову. Только одна Нелидова способна была гасить вспышки безумного гнева Павла, приводить его в чувство.

Потому императрица и сочла за благо сделать Нелидову своей подругой, наперсницей. На что только не пойдёшь ради мира в семье, ради императорской короны!

Но влияние Марии Фёдоровны и Нелидовой кончилось внезапно, без всякой видимой связи с естественным ходом вещей. И случилось это, как потом уже узнала Елизавета, из-за Кутайсова, довольно странной личности, полутурка-полухристианина, служившего Павлу камердинером.

Простой вроде бы разговор повернул всё в другое русло.

После коронации Павел, радостно взволнованный тёплым приёмом московской публики, сказал Кутайсову:

— Как отрадно было моему сердцу! Московский народ любит меня гораздо больше, чем петербургский. Мне кажется, что там теперь меня более боятся, чем любят...

Кутайсов скромно ответил:

— Это меня не удивляет, государь...

А вот это уже удивило Павла, и он принялся расспрашивать, в чём дело, и в конце концов, хоть Кутайсов и отказывался, приказал ему говорить.

— Дело в том, государь, что здесь вас видят таким, какой вы есть, — благим, великодушным, чувствительным. А в Петербурге ежели вы делаете какую-либо милость, то говорят, что это государыня или Нелидова. А ежели караете — то это вы.

— Стало быть, говорят, что я даю управлять собою?

— Точно, государь.

Павел призадумался.

— Хорошо, я покажу, как мною управляют!

Он сразу же сел к столу и собрался писать, но Кутайсов встал перед ним на колени и умолял не делать этого, продумать всё в трезвости ума, а не в гневе.

На другой день на балу молодая девушка Лопухина не спускала с Павла глаз, и он обратил на неё внимание. Ему сообщили, что девушка из-за него потеряла голову.

— Она ещё дитя, — посмеялся Павел.

— Почти шестнадцать, — возразили ему.

Когда он подошёл и поговорил с нею, то увидел, как она наивна и забавна. Вскоре всё было устроено так, что вся её семья переехала в Петербург, а Нелидова была напрочь забыта.

Около десяти вечера, уже в Петербурге, император срочно вызвал к себе Александра.

Елизавета, бледная и взволнованная, ждала мужа.

Странно, что император призвал его к себе так поздно, и опять ничего хорошего не ждала она от этого вызова. Она уже привыкла к тому, что в последнее время Александра только ругали и ни одного слова милости и ласки не было ему от Павла.

Александр вернулся от отца расстроенным — Елизавета ещё не видела у него такого лица.

Взрослый мужчина, он уткнул голову ей в плечо и расплакался самым неприличным образом.

Она обнимала его, баюкала, словно ребёнка, и не торопилась расспрашивать — знала, что, когда придёт время, он сам всё расскажет.

Выплакавшись, он и вправду всё рассказал.

— Отец велел мне пойти к матери и передать ей его строгое внушение, строжайший запрет вмешиваться в государственные дела.

Александр побледнел и попытался было отклонить это поручение.

— Я не могу, государь, — тихо сказал он, — это моя мать, и почтительность и сыновняя любовь не позволяют мне оскорбить её этим поручением.

Он говорил ещё что-то, но Павел резко оборвал сына:

— Я думал, что потерял лишь жену, но теперь вижу, что у меня нет также сына.

Александр бросился отцу в ноги, обливал слезами его сапоги, но это не остановило Павла.

Потом ему передали, что император прошёл на половину жены, разговаривал с ней очень грубо и беззастенчиво и даже хотел её ударить. Но Александр вошёл как раз в тот момент, когда Павел едва не бросился на Марию Фёдоровну с кулаками. Александр встал между матерью и отцом, безмолвно принимал удары Павла и ничего не говорил.

Эта сцена так и стояла в глазах Елизаветы.