Елизавета I

Действительно, она была с ним предельно откровенна, чего ни с кем себе, кроме Лестера, не позволяла. Направляясь домой, Мелвилл, должно быть, раздумывал, как же передать своей госпоже особые черты этого необычного характера. Начать следует с внешних примет: яркой наружности Елизаветы, ее живого ума и острого языка, незаурядной образованности, неукротимого стремления во всем превзойти соперницу. Что же до всего остального, то он пока пребывал в некоторой растерянности. Какие слова найти, чтобы описать изменчивую натуру английской повелительницы, чей неукротимый дух не позволяет «перенести чьего бы то ни было первенства», а кипучий темперамент приобретает столь разнообразные формы выражения? Для этого придется положиться на сохранившиеся в памяти яркие образы: вот Елизавета сердито расхаживает по саду среди пожелтевших деревьев, вот она подобно быстроногой лани выделывает антраша старинного итальянского танца, вот сидит за клавесином, пальцы ее летают по клавишам, и она совершенно поглощена игрой, виртуозной игрой, прогоняющей демонов, терзающих ее душу.

Глава 20

Смехом и ложью,

В слезах и в игре —

Вот так охраняют любовь при дворе.

В середине 1560-х годов, почти через сорок лет после того, как кардинал Булей передал Хэмптон-Корт во владение Генриху VII, этот сказочный дворец все еще оставался самым величественным памятником могущества Тюдоров. Под бесчисленным количеством несимметрично расположенных башенок, шпилей, причудливо разбросанных по всей огромной крыше дымоходов располагалось около тысячи восьмисот жилых помещений — «по крайней мере у них были закрывающиеся на ключ двери», а между ними — оранжереи, где над клумбами и фруктовыми растениями виднелись нарисованные драконы, львы и единороги. Поблизости, с южной стороны дворца, протекала Темза, здесь, собственно, — всего лишь «стремительный ручей», в чистой воде которого «на виду у всех» резвились рыбы. Гости Англии, возвращаясь домой, непременно рассказывали всякие истории об этом «потрясающем месте», где красочный двор королевы Елизаветы представал во всем своем блеске и великолепии.

Когда королева выбирала Хэмптон-Корт своей очередной резиденцией, жизнь здесь начинала бить ключом. Опытные рабочие чинили подгнившие стены, драили до блеска развешанные по стенам и слегка потускневшие знаки королевского отличия, стирали со стен следы деятельности варваров. Слуги в голубых ливреях сновали из комнаты в комнату, навешивая гардины, раздвигая и сдвигая занавески и пологи кроватей, разнося подносы с едой и постельные принадлежности. Целая армия грумов таскала тяжелые связки поленьев, складывая их у сотен и сотен каминов, где наготове уже стояли йомены, отвечающие за отопление дворца.

По длинным дворцовым галереям с важным видом, помахивая палицами — знаком занимаемой должности, — расхаживали в своих длинных одеждах дворцовые служащие. Они придирчиво осматривали стены, мебель, примечали каждое пятнышко на ковре, заглядывали в гостевые комнаты — надо, чтобы кровати были застелены, в каминах горел огонь, а на столиках стояли бутылки с легким вином и белый хлеб. Перед обедом те же служащие самолично провожали самых важных гостей в приемную залу, рассаживая их по своим местам. Тут они попадали под опеку других слуг, отвечающих за еду и напитки, а где-то в невидимых глубинах дворца, в гигантских кухнях, освещаемых бликами каминного пламени, «денно и нощно трудились» повара и поварята, готовившие сочное мясо, острую приправу, сладости для банкетного стола.

Снаружи тоже не затихала жизнь. В любое время суток под окнами дворца слышался цокот копыт — это развозили личную корреспонденцию королевы (сорок посыльных всегда были наготове) и доставляли дипломатическую почту. Знать нередко приезжала сюда на зимний сезон с женами, слугами, десятками сундуков, лошадьми, военными доспехами, даже охотничьими рогами и снаряжением. Другие, напротив, покидали Хэмптон-Корт, то ли утратив королевское благорасположение, то ли не достигнув каких-то своих целей, то ли опустошив кошельки, ибо жизнь здесь стоила недешево. У дворца постоянно останавливались повозки с едой, углем, строительными материалами; портные же, торговцы одеждой, поставщики всякого рода украшений с беспокойством наблюдали за тем, как их конкуренты выгружают свои столь необходимые всем товары.

Один итальянец, совершенно потрясенный роскошью Хэмптон- Корта, говорил, что здесь «имеется все, что душе угодно», но он заблуждался: во дворце действительно были все удобства, за исключением санитарных.