Елизавета I

   — Только в одном отношении, Сесил, и все эти годы здесь не произошло никаких изменений. — Она села лицом к нему и предостерегающе подняла руку, когда он захотел возразить. — Дело не в Марии Стюарт: это ваш пунктик, но для меня Мария куда менее опасна, чем мой милый зятёк, испанский король. Я отлучена от церкви — что ж, отлично. Мария Стюарт — моя преемница, но Франция не пойдёт на меня войной, чтобы посадить её на престол, потому что там понимают: я убью Марию, как только первый французский корабль будет замечен в водах Ла-Манша. У себя дома мы подавили один мятеж, и все остальные, когда настанет их черёд, будут подавлены точно так же. В нашем распоряжении лучшая в мире тайная полиция, самые устрашающие пытки и казни, которые только измыслил человеческий разум, а все потенциальные заговорщики находятся под нашим надзором. Если мы будем знать тайны Марии Стюарт, нам со временем станут известны все тайны наших врагов в Англии и на континенте. Я боюсь не Марии, а Филиппа Испанского. Вы говорили об его отце, императоре Карле. Его руки тогда связывала война в Германии, руки его сына теперь связывает война в Нидерландах. Однако так будет не всегда. Кроме того, Карл Пятый был политиком, а его сын — фанатик. Настанет час, и он попытается исполнить это. — Она указала на буллу. — Некогда он был королём Англии; он ненавидит наше государство не меньше, чем меня. Он будет рад устроить здесь такую же резню, как в Нидерландах — не к вящей славе Господней, а к вящей славе Филиппа; для него это одно и то же. Он не станет со мной воевать для того, чтобы посадить на моё место Марию Стюарт; мне уже надоело вам это повторять. Он не намерен проливать испанскую кровь для того, чтобы отдать половину нашей страны Франции. До тех пор, пока Мария Стюарт жива, с его стороны нам ничего не грозит.

   — Он был замешан в заговоре Ридольфи, — напомнил ей Сесил. — Тогда он обещал мятежникам войско и деньги, почему бы ему не поступить так и теперь?

   — Я не говорила, что он не будет ничего обещать, — поправила его Елизавета. — Чтобы мне насолить, он пообещает что угодно кому угодно, но я не думаю, что он хотя бы на минуту может поверить в то, что эта дурочка способна довести до победного конца какой-либо из составленных ею заговоров. Боже праведный, вы же знаете Филиппа — в царствование моей сестры вы лично имели с ним дело; неужели вы можете себе представить, что он чувствует что-либо кроме презрения к той, которая, во-первых, родилась женщиной и к тому же потеряла трон из-за того, что вышла замуж за пьяницу и распутника, а затем была обесчещена тем, кто его убил? Да, Сесил, она может тронуть многие сердца, но Филипп войдёт в число её защитников не раньше, чем вы — в число её поклонников! Он нападёт на меня лишь затем, чтобы прибрать Англию к своим рукам.

   — Мы должны заключить союз с Францией, — проговорил секретарь. — Нам следует возвратить Марию Стюарт в Шотландию, позволить тамошнему регенту её казнить, а вам нужно выйти замуж за французского принца. Екатерина Медичи не настолько фанатично следует указаниям Рима, чтобы упустить шанс посадить одного из своих сыновей на английский трон.

   — Она фанатично следует указаниям одних астрологов, — суховато ответила Елизавета. — Мне это известно. Однако если бы я послушалась вас и обрекла Марию Стюарт на смерть, испанское войско явилось бы сюда из Нидерландов раньше, чем я успею выйти замуж за французского принца или кого бы то ни было.

   — Дело может принять такой оборот, что мы не сможем больше держать её в заложниках, — медленно проговорил Сесил. — Вы говорите о ней как о нашем щите, госпожа; но теперь могу вас заверить, что скоро рука Марии Стюарт будет направлять против вас пистолеты и ножи всех убийц, которых только можно будет нанять! У нас действительно лучшая тайная полиция в мире, но мы должны объявить католиков изменниками и казнить их за измену, а не за веру. Мы непременно повесим, колесуем и четвертуем того, кто выставил буллу на обозрение, а также всех его сообщников, которых только удастся отыскать. То же нужно сделать с католическими священниками и со всеми, кто ходит к мессе. Мы должны объявить их веру актом государственной измены, за который полагается самое строгое наказание, предусмотренное законом для изменников. Католичество и измена должны стать в глазах народа синонимами. Мы должны искоренить эту религию так, чтобы от неё не осталось и следа — только так нам можно надеяться избежать опасностей. Однако чтобы добиться этого, вместе с другими католиками мы должны умертвить Марию Стюарт. Можно сколько угодно отсекать у дерева ветви, но оно не упадёт, пока не подрубишь корни. И этот день придёт, ваше величество. Этого не избежать, как бы вы этому не противились.

— Когда это произойдёт, если произойдёт вообще, — ответила ему Елизавета, — мы начнём готовиться к испанскому вторжению. А пока я иду спать.