Елизавета I

И вот менее чем два месяца спустя Мария Стюарт ждала, когда её разбегающаяся армия вступит в бой с тремя четвертями шотландской знати. Надеяться на победу было бессмысленно; бессмысленно было вообще на что-либо надеяться. Её маленький сын находился в руках мятежников; они требовали, чтобы королева выдала им Босуэлла и поручила себя их покровительству. Их парламентёры уверяли, что ей не причинят вреда. Босуэлл настаивал на том, что нужно биться; к ним приехал французский посол, пытавшийся выполнить посредническую миссию; он убеждал её капитулировать, уверяя, что её положение безнадёжно и всем известно, что граф Босуэлл похитил её и принудил к браку силой. Единственный выход для неё — сдаться на милость своих дворян и поверить, что они, узнав в подробностях о том, как дурно с нею обращался Босуэлл, проникнутся к ней состраданием. Между тем Мария понимала: Босуэлл никогда не согласится с такими условиями и не сдастся безоружным на милость врагов.

Он был похож на затравленного, злобно рычащего дикого зверя. Он не боялся погибнуть в бою, но без обиняков заявил своей жене, что скорее убьёт и её, и себя, чем попадёт в руки лорда Джеймса и его сторонников. Её брат был во Франции; как всегда в таких случаях, он предпочёл, чтобы вместо него сражались другие. В том случае, если восставшие победят, он вернётся в Шотландию и торжественно заявит, что не виновен в произошедшем кровопролитии. Вся ответственность за произошедшее лежала на нём, он был организатором этого мятежа, теми головорезами, которых Мария видела у подножия холма, руководил его интеллект. И он обещал, что ей не причинят вреда. Возможно, он даже намеревался сдержать это обещание. В этом была её единственная надежда; она так плохо себя чувствовала, что едва держалась в седле. Если они вступят в бой, она погибнет — и она, и Босуэлл, и ребёнок, которого она носит, — и их гибель будет напрасной, их не объединяет ничто, даже воспоминания о взаимной любви. И вдруг Марии Стюарт расхотелось умирать. Она устала от крови, боли и смерти, а ведь ей всего лишь двадцать пять лет.

Она обернулась к одному из стоявших вокруг неё горцев и послала его за Босуэллом. Он явился не сразу, хмурый и вспотевший в тяжёлых доспехах.

   — Они зашли нам в тыл, — бросил он. — Все эти переговоры были всего лишь хитростью, чтобы выиграть время для усиления своих позиций. Я же тебе говорил, что этого французишку нужно послать куда подальше!

   — Мы не сможем победить, — медленно проговорила Мария Стюарт. — Солдаты дезертируют; наше войско становится всё меньше с каждым часом.

Босуэлл с ругательствами потащил меч из ножен, но она вдруг дотронулась до его руки.

   — Если они дадут тебе охранную грамоту, ты откажешься от этой битвы?

   — Что? — Прищурив от солнца глаза, он пристально вгляделся в неё. — Не говори вздор; им нужна моя голова, но чтобы её получить, им придётся сначала пробиться сюда. Я убью этого пса Мортона, даже если это будет последний удар, который мне удастся нанести на этом свете!

   — Если они тебя отпустят, — настаивала она дрожащим голосом, — я капитулирую. Им нужна прежде всего я. Дю Крок говорит, что мне не причинят вреда. Заклинаю тебя, умоляю, послушайся меня.

   — Слушаться тебя?! — Он горько рассмеялся. — Я вас долго слушался, ваше величество, и смотрите, к чему это привело!

   — Я не хочу, чтобы это привело к твоей смерти. Можешь винить во всём меня, если хочешь; видит Бог, я сама считаю себя виновной, но то, что свершилось, уже нельзя изменить. Когда-то, до всего этого, мы были друзьями; когда-то я тебя по-настоящему полюбила, и я ношу твоего ребёнка. Ради этого ребёнка я прошу тебя: беги!

Он взглянул на неё и на мгновение взял под локоть — не в злобе, а для того, чтобы она могла на него опереться. Он не верил, что она говорит правду: она готова капитулировать, если его отпустят. Даже в такую минуту этот до безумия гордый человек радовался тому, что, несмотря на всё, ему удалось се покорить, что она беспокоится о нём... Женщины всегда беспокоились о нём, как бы он с ними ни обращался. Все женщины, кроме королевы, связь с которой привела его к катастрофе, ибо когда дело дошло до испытания власти и силы, её титул оказался не более чем пустым звуком по сравнению с воинами и деньгами её брата и знати.

   — Позволь мне послать к ним парламентёра, — повторила она. — И если они гарантируют тебе жизнь, мы сложим оружие.

   — Откуда ты знаешь, что тебе ничего не грозит? — внезапно спросил Босуэлл и, устыдившись своей радости, отвернулся в сторону.

   — Они уже поручились за это своим словом. Джеймс не сможет его публично нарушить. Мне не причинят вреда.

День клонился к вечеру, когда мятежные лорды дали требуемые гарантии. Как сказал лорд Линдсей, после того, как королева окажется у них в руках, Босуэлла они всегда успеют поймать.