Елизавета I

Возражать на это было нечего. Советники согласились, что Муррею нужно отправить предостережение, и перешли к следующему вопросу: напряжённому финансовому положению страны. В течение всего последнего десятилетия его так и не удалось стабилизировать; больше всего на свете Елизавета боялась банкротства казны, и этот страх заставлял её экономить решительно на всём, а прежде всего на тех излишествах, которые в глазах её советников-мужчин были святыней, а именно на армии и военном флоте. Военная экспедиция во Францию опустошила государственную казну, которую королева с таким тщанием наполняла; теперь крупные банковские дома Нидерландов не желали рисковать, ссужая деньги Англии, которую Испания вполне могла сокрушить, если ей удастся подавить восстание в Нидерландах. О такой возможности Елизавете не хотелось и думать. Стоит ли, сердито бросила она во время заседания, столько говорить о Марии Стюарт — запертой в шотландском замке узнице без денег и сторонников, положение которой можно считать безнадёжным, если настоящая угроза для них — это огромная испанская армия в Европе, которая в любой момент может высадиться в Англии.

Если Филипп подавит восстание в Нидерландах, его держава будет самой могущественной в Европе. Если за болтовнёй о какой-то женщине они позабыли о Филиппе, она о нём не забыла. Она никогда не забывала Филиппа, даже когда Мария Стюарт была предметом её крайней тревоги. У испанского короля была хорошая память, а счёт его претензий к Елизавете медленно, но верно возрастал. Он был вынужден притворяться её другом из-за общеизвестных сдерживающих факторов: страха перед её возможным браком с кем-нибудь из французских принцев; не меньшего страха перед возможным вторжением французов в Англию с целью посадить на трон Марию Стюарт и, наконец, необходимости поддерживать оживлённую торговлю между Англией и Нидерландским королевством. Стоит ему увериться в том, что она не выйдет замуж за француза, решить, что французы более не считают Марию Стюарт подходящей ставленницей или, наконец, что лучший способ поддержать торговлю с Нидерландами — это забрать под свою власть торговых партнёров нидерландских купцов, — и они погибли.

Им требуются деньги — требуются прежде всего для поддержки повстанцев в Нидерландах, чтобы кровавая и дорогостоящая война в этой стране продолжалась как можно дольше, отвлекая и изматывая Испанию. Когда Сассекс предложил оказать повстанцам военную поддержку, королева вскочила с трона и спросила: желает ли он прямо сейчас начать войну с Испанией или он уже так стар, что жизнь ему опротивела?

Никакого военного вмешательства не будет; они не будут предпринимать никаких явно недружественных шагов, а только лгать, тянуть время и снова лгать с тем, чтобы нанести силам её милого зятя возможно больший ущерб, не рискуя быть разоблачёнными. Вот что ей нужно, а не стариковское бахвальство. Когда они придумают какое-то другое решение, Сесил может прийти и доложить.

Королева величаво пересекла зал и, выходя, громко хлопнула дверью. Советники собрали бумаги и, облегчённо вздохнув, расселись по местам. Поскольку королева отвергла их предложения касательно Марии Стюарт, Бедфорд, Хандсон и даже Сассекс, с лица которого после полученного нагоняя ещё не сошла багровая краска, вернулись к нерешённой проблеме её замужества и сошлись на том, что как угроза, исходящая от Марии Стюарт, так и ещё более серьёзная угроза, исходящая от испанцев, являются следствием её упрямого нежелания выйти замуж и укрепить свою власть, произведя на свет наследника престола. Сейчас она требует денег для помощи повстанцам в Нидерландах, но как только они попросят у парламента утвердить эти ассигнования, там вновь поднимут вопрос о её замужестве. Настанет момент, сердито бросил Бедфорд, когда королева уже не сможет найти для них убедительных отговорок. Лестер сухо заметил, что в таком случае королева наверняка перейдёт от отговорок к угрозам, и в конце концов члены совета сошлись на том, что идти вопреки её воле невозможно. Марию Стюарт придётся защищать, а парламент нужно упросить или принудить ассигновать требуемые суммы. Когда советники расходились, Сесил слышал, как герцог Норфолкский пробормотал себе под нос: «И какого чёрта мы тратили время на это заседание?»