Елизавета I Английская

Конфликты при дворе в 1590-х гг. между группировками Эссекса и Сесила были еще более разрушительны. Каждое политическое решение и каждое официальное назначение становилось предметом пристального наблюдения со стороны конкурентов, и поражение считалось серьезным ударом по престижу и могуществу. В 1594 г., когда разыгрывалась должность главного прокурора, Эссекс настаивал на предпочтении Фрэнсису Бэкону, говоря Роберту Сесилу: «Пост прокурора для Фрэнсиса — это то, что я должен получить, и на это я потрачу все мои силы, могущество, власть и годовое содержание, и зубами и когтями защищу и обеспечу то же самое ему, кто бы ни выступал против, и если этот кто-то вырвет эту должность из моих рук для другого, прежде чем он ее получит, ему придется свернуть с дороги». Во многом такой же была политическая обстановка и в 1597 г.: «При дворе только и разговоров о том, кто получит ту или иную должность», — сказали сэру Роберту Сидни²⁶. Не участвовать в конфликте было невозможно, и каждая сторона требовали абсолютной верности. Лорд Грей в 1598 г. жаловался: «Эссекс заставил меня объявить, что я или только его друг, или друг мистера секретаря и тогда его враг, заявляя, что нейтралитет невозможен». Фракционная борьба сказывалась на каждом решении, и двор стал политическим минным полем: «Да поможет мне Бог, здесь сейчас очень опасное время, ибо, поскольку главы обеих фракций находятся здесь, невозможно сказать, как же вести себя по отношению к ним», — так докладывал агент Сидни в 1599 г.²⁷

В 1566 г. королеве Елизавете удалось выпустить пар из фракционного конфликта и осуществить по крайней мере формальное примирение между Лестером и Суссексом. В 1569 г. она сумела отдалить Лестера от группировки, выступающей против Сесила, запугать Норфолка и нейтрализовать его и оставить северных графов в изоляции. Но в 1590-х гг. она не смогла уладить жестокие стычки. «Раздоры никогда не были такими злобными, — предупреждали Роберта Сидни в 1596 г., — но — она, кого это больше всего касается, использует свою мудрость на то, чтобы добиться равновесия, а не на то, чтобы заставить всех вести себя одинаково»²⁸. Принято сваливать все неприятности на чрезмерные претензии графа Эссекса, и бесспорно верно, что Эссекс сражался в каждой битве до конца и всегда рассчитывал на победу. Претензии Сесилов на монополию также способствовали нестабильности, так как Берли пытался дать своему сыну Роберту недосягаемую власть, чтобы дослужить до конца в царствование Елизаветы и утвердить династию Стюартов. Возможно, правда и то, что снижение реальных доходов аристократии от земельных владений вынуждало их ожесточеннее сражаться за покровительство в то время, когда военные расходы означали сокращение щедрых королевских пожертвований. И на самом деле, в проблемах последнего десятилетия правления Елизаветы виновата была она сама.

По мере того как Елизавета старела, она стала руководить правительством на очень узкой основе, составленным из стариков и сыновей прежних членов Совета, и совмещенные должности и вознаграждения были сосредоточены всего лишь в немногих руках. Когда старые советники умирали, их никто не заменял: к 1597 г. в Тайном совете осталось всего одиннадцать членов, и ни один из них не был крупным территориальным магнатом. Придворные потеряли реальное влияние, провинциальная знать была отстранена от управления, и следующее поколение честолюбивых политиков видело, что их надежды на карьеру рушатся. Французский посол заметил в 1597 г., что английский двор разделен на группки и группочки и недовольство широко распространялось. Он докладывал, что правительство Елизаветы было «мало приятно для значительных деятелей и знати, и если ей случится умереть, англичане наверняка никогда больше не подчинятся правлению женщины»²⁹. Казалось, Елизавета вручила свою судьбу Сесилам и их друзьям, которые захватывали важные должности и сопровождающие их доходы. Правительство стало орудием в руках единственной и'беспринципной группировки.