Елизавета I Австрийская

Оставшись одна, Елизавета погружается в свои печальные мысли. Она получает известие, что ее дочь беременна. Валерия пишет полное радости письмо о предстоящем счастье стать матерью, но в ответ получает полный меланхолии ответ: «Рождение любого нового человека — это несчастье, эта мысль гнетет меня, ведь я чувствую иногда такие физические боли, что лучшим выходом мне кажется смерть». Валерия несчастлива, ведь ее мать сомневается в милости Всевышнего, эрцгерцогиня даже думает о том, чтобы пожертвовать Богу свое дитя. «Может быть, — думает она, — такой ценой можно спасти душу моей матери». Но потом, почувствовав раскаяние, она признается в своей неискренности и молит Бога: «Оставь мне мое дитя».

Елизаветой вновь овладевает болезненная потребность перемены мест. Она должна ехать, бежать прочь, каждый день меняя места пребывания: из Гаштайна в Фельдафинг, оттуда на Мирамар и Корфу, и чем дальше, тем лучше. Императрица расспрашивает много путешествовавшего чудака Людвига Сальватора о столь прославленном у англичан острове Тасмания, и, после того как он описывает его в самых ярких красках, у нее появляется огромное желание увидеть это место. Но намек на кругосветное путешествие, а собственно говоря, на то, чтобы посетить Америку, не находит никакого отклика в сердце супруга, до сих пор во всем предупреждавшего ее желания.

Прибыв на Корфу, Елизавета в первую очередь отправляется к своему дворцу Гомера, который виден издалека. «Самое удивительное в ее новом жилище — это обстановка, где не совсем удачно соединены помпезность, классический стиль и современное удобство, что немного не вяжется со вкусами времени. Мебель, выполненная в древнеримской манере, амуры и сияющие в разноцветных лучах электрического света вазы для фруктов — все кажется безвкусицей. А, между тем, расходы на это были очень высоки. Франц Иосиф по-рыцарски щедро[480] добавил из своей личной кассы денег на строительство, так как доходов императрицы на это не хватало. Здесь будут поставлены статуи, олицетворяющие поклонение Елизаветы человеческой красоте, а прежде всего огромная эффектная картина «Торжествующий Ахилл», изображающая у стен Трои раненного Ахилла. Здесь находятся копия так называемых трех танцовщиц Кановы, и созданный им же скульптурный портрет княгини Паулины Боргезе, прекрасной сестры Наполеона. К тому же Елизавета хочет установить в «Ахиллеоне» памятные доски своему сыну и поэту Гейне, двум кумирам ее жизни.

Нопча находит весь «дом феи» прекрасным, в своем роде даже уникальным[481]. Императрице тоже нравится ее новый дом, оригинальный даже в мелочах. На вилле «Ахиллеон» все находится под знаком священных зверей — дельфинов, под которыми скрывается фигура Бога моря — Нептуна. На фарфоре и стекле, на белье и бумаге для писем, на всем, что будет использоваться на вилле, будет блистать неслыханной красоты дельфин в австрийской императорской короне. Руководитель строительства, лейтенант линейного корабля фон Буко-виц, сделал все, даже невозможное. Он работал, как одержимый. Елизавета так сердечно благодарит его за такое самопожертвование, что бравый офицер плачет от счастья. Но императрица не чувствует себя счастливой. Ее вновь мучают боли в ногах, и внутреннее беспокойство снова одерживает над ней верх. По этой причине ей пришлось заменить долгие пешие прогулки на морские купания, и теперь до и после обеда императрица плавает в море, а по вечерам принимает ванну в морской воде, опасаясь усиления болей. Такой образ жизни благотворно действует на ее нервы и настроение.

Тем временем Буковиц для Корфу заказывает в Риме у скульптора Хассельриеса статую Гейне в натуральную величину. Она будет установлена в небольшом открытом храме. Гейне сидит, устало облокотившись на спинку стула, в его опущенных руках листок, на котором написаны следующие строки:

Что хочет одинокая слеза?
Она замутила мой взгляд —
Она из прежних времен
Вернулась в мои глаза.
Старая одинокая слеза,
Сейчас и ты исчезнешь…

Установка этого памятника в «Ахиллеоне» — вызов общественному мнению, по политическим мотивам отказавшему поэту в такой чести. Корфу должен еще похорошеть, когда «Ахиллеон» будет до конца соответствовать вкусу и внутреннему миру императрицы, которую гнетет долгое пребывание на одном месте, даже если она находится в таком райском уголке.

В ноябре Елизавета покидает замок на Корфу, и яхта «Мирамар» берет курс на Египет. Почти три недели императрица проводит в отеле «Шепард» в Каире и продолжает свои бесконечные прогулки, учитывая тот факт, что состояние ее ног стремительно улучшается. Австрийский посол в Каире крайне удивлен этим. «Потрясающая выносливость ее величества, — докладывает он графу Калноки, — настолько изумительна, что тайная полиция находит нетерпимым любой способ передвижения столь высокопоставленной особы, кроме как в экипаже».