Елизавета и Маргарет. Частная жизнь сестер Виндзор

Елизавета продолжала с энтузиазмом заниматься конным спортом, уроки верховой езды в Роял-Лодж ей давал Генри Оуэн, конюх отца. Верховая езда в полном одиночестве подходила замкнутой натуре Елизаветы. Преодоление барьеров помогало лучше подготовиться к трудностям взрослой жизни. Другой тренер Елизаветы, Хорас Смит, отмечал, что ей хорошо давалась верховая езда из-за ее внутренней собранности и ответственности – двух качеств, которые явно отсутствовали у ее сестры.

Когда Елизавета достигла девичьего возраста, родителям, естественно, хотелось, чтобы Маргарет как можно дольше оставалась их маленькой крошкой. Она выросла, не зная слова «нет», и ее редко наказывали за непослушание. Наоборот, шалости дочери часто умиляли родителей.

Маргарет наслаждалась своей ролью избалованного ребенка, и порой это превосходило всякую меру. Однажды, когда ей было шесть лет, ее отправили в детскую комнату в наказание за какую-то дерзость. Через два часа ее привели в будуар матери, и та сказала: «Я уверена, что теперь ты хорошая девочка, правда?» На что та упрямо ответила: «Нет, я и теперь непослушная, и потом тоже»⁷⁶.

Елизавету, с ее заученными понятиями о том, что правильно, а что нет, беспокоило, как выглядит невоспитанность Маргарет в глазах людей, не принадлежавших к их узкому семейному кругу. Она часто просила мать: «Останови ее, мама, пожалуйста, останови». Хотя сама она часто смеялась над глупостями Маргарет, ее не оставляли дурные предчувствия. Много лет спустя, возвращаясь со службы из часовни Виндзорского замка на предобеденный коктейль в Роял-Лодж, резиденцию королевы-матери, королева спрашивала мать: «Как сегодня Маргарет?» – и старалась подстроиться под переменчивое настроение сестры.

В детские годы Елизавета потакала проказам Маргарет во многом потому, что она, как и ее мать-герцогиня, обладала редкой способностью разрядить обстановку во время частых отцовских «зубовных скрежетов»⁷⁷. Приступы вызывались ничтожными поводами – блюдом, поданным недостаточно теплым, или человеком, не приподнявшим шляпу в приветствии. По словам королевского биографа Кеннета Роуза, эти приступы гнева походили на эпилептические припадки. Они совершенно выбивались из однообразной череды дней в их замкнутой жизни и, вероятно, страшили принцесс. Они пугались, когда их замкнутый отец вдруг взрывался и впадал в неистовство. Тогда корзины для бумаги вдруг начинали летать из одного угла комнаты в другой, а банная мочалка в исступлении рвалась на мелкие кусочки.

Настало время, когда личные переживания отступили перед угрозой новой мировой войны. В марте 1938 года немецкие войска вступили в Австрию, не встретив никакого сопротивления. Вместо того чтобы выступить гарантами мира, Франция и Великобритания прибегли к политике умиротворения, что только подстегивало гитлеровский режим. В то время, когда война уже маячила на горизонте, король и королева отправились в Канаду и США с шестинедельным визитом. Поездка в мае-июне 1939-го имела неофициальную цель добиться расположения Америки и получить экономическую поддержку в случае военного конфликта. Перед отплытием из Портсмута родители поцеловали девочек на прощание, и те стояли на пристани, махая руками. Когда Маргарет, собираясь утереть слезы, сказала: «У меня есть носовой платок», королева Мария немедленно отреагировала: «Для того чтобы махать, а не промокать слезы»⁷⁸.

После завершения чрезвычайно успешного турне фотография королевской четы, поглощающей хот-доги, попала на первые страницы газет. Вскоре семья отправилась в Дартмут на юго-западе Англии на борту яхты «Виктория и Альберт». Их сопровождал кузен короля Дикки Маунтбеттен, имевший совершенно определенную цель, которая вскоре стала очевидной.

На яхте Маунтбеттен сообщил королевской чете, что двое из морских курсантов подхватили свинку. Чтобы избежать заражения, принцессам предложили остановиться в доме капитана на берегу. Развлекать их было поручено высокому загорелому курсанту – принцу Филиппу Греческому, 18-летнему племяннику Дикки, сыну бывшей принцессы Алисии Баттенбергской и принца Эндрю Греческого, который был шестым в очередности наследования греческого престола⁷⁹.

Рядом с Елизаветой – 13-летней тепличной барышней – оказался «светловолосый, похожий на викинга юноша с острыми чертами лица и пронзительными голубыми глазами»⁸⁰. Ее неуверенность никак не вязалась со статусом наследной принцессы. Но кто бы ее осудил? Она одевалась в точности как младшая сестра – в платье с рукавом-фонариком и в короткие носочки. За обедом Елизавета сидела рядом с Филиппом «красная как рак», а он демонстрировал потрясающее мастерство в поедании креветок, поглощая одну за другой, и закончил банановым сплитом с мороженым⁸¹. Маргарет отметила: «Тот, кто может съесть столько креветок, – настоящий герой». Но Елизавету свели с ума совсем не креветки⁸². Невинный и нескладный эпизод вбил первый клин в отношения сестер. Между тем война неумолимо надвигалась и вскоре захлестнула мир.

Глава 2 Сестры и война