Елизавета I

   — Совершенно. Мне это только что сообщил мой курьер. Её нашли под какой-то лестницей со сломанной шеей. Я пришёл рассказать вам об этом, прежде чем эта весть облетит весь мир.

   — Кто это сделал?

Она не отвернулась; мертвенно-бледное лицо не выражало ни вины, ни неловкости; казалось, оно изваяно из камня. Её бездонные глаза, матово-чёрные несмотря на свой блеск, смотрели в его глаза не мигая. Впрочем, она превосходно владеет собой; узнать, какие чувства она испытывает, невозможно, если только она сама этого не пожелает. Даже если бы она убила Эми Дадли своими руками, она смотрела бы на него так же бесстрастно.

Не получив ответа, Елизавета медленно проговорила:

   — Её убил Роберт?

   — Вам, госпожа, лучше знать.

   — Вы намекаете, — её голос резал, как лезвие кинжала, — что я была осведомлена о смерти этой женщины? Это я вижу на вашем лице, Сесил?

На него внезапно нахлынуло отвращение к ней и себе самому, и он отвернулся: гнев уже переходил в отчаяние.

   — Что вы сами видите в вашем сердце, госпожа? Что увидит в происшедшем мир? Вот что важно! Леди Дадли мертва, и ясно: это не что иное, как подлое убийство. Что вы намерены предпринять — выйти замуж за Роберта Дадли? Все пророчили в один голос: едва он получит свободу, вы поступите именно так.

   — Вы, должно быть, сошли с ума, если смеете говорить мне такое. Я не намерена вас слушать, и скажите спасибо, что ваша дерзость не будет поставлена вам в вину. Можете идти, Сесил!

   — Нет, ваше величество, я не могу уйти, пока вы не скажете, как намерены поступить. Сейчас мне нельзя приказывать удалиться, как простому подданному; я не позволю вам погубить себя, страну и ваших друзей, не сказав вам, что вы делаете. Поклянитесь перед Господом, создавшим всех нас, что вы не ведали о том, что это должно произойти!

   — Бог свидетель, я ничего об этом не знала. Клянусь вам саном королевы этого государства, сбрасывать соперниц с лестницы не в моих правилах. Если бы я захотела избавиться от Эми Дадли, у меня для этого есть отличный палач. В случае необходимости я бы прибегла к его услугам, только и всего. Довольны ли вы и верите ли мне?

   — Я вам верю и прошу меня простить.

Со вздохом облегчения Сесил опустился перед нею на колени. Он понимал: она не могла так подло и трусливо убить беззащитного противника. Ему бы следовало быть умнее: Дадли при всём своём фанфаронстве вполне способен вести себя как карманный воришка, потому что он, в сущности, и есть карманный воришка. Врождённое благородное мужество Елизаветы совершенно чуждо жалости, но она не способна совершить серьёзное преступление таким гнусным способом.

Человеческая жизнь и страдания мало что для неё значат — это ему было хорошо известно; однако её можно считать невиновной в убийстве Эми; это явно не её стиль.

   — Откуда вы это узнали? — спросила она, возвращая его к действительности. — Вы уверены, что это не несчастный случай?

   — Даже если это и так, — ответил Сесил, — всё равно все скажут, что к ней подослал убийцу Дадли. Нет, госпожа, это не несчастный случай; того, что рассказал мне курьер, достаточно, чтобы в этом увериться. Лестница недостаточно крута. Скорее всего, кто-то перебросил Эми через перила; только в этом случае она бы погибла.

   — Как он мог так поступить? — пробормотала Елизавета, обращаясь скорее к самой себе, чем к своему секретарю. — Как он мог быть таким невероятным глупцом, что убил её?..

   — Мне нет до него никакого дела, — грубо ответил Сесил. — Я думаю лишь о вас и о том положении, в котором вы оказались. Если Дадли её убил, и это будет доказано... вы знаете, что нужно будет сделать.

   — Знаю. — Она стояла к нему спиной; ему были видны её руки, которые теребили свисавший с её рукава шёлковый шарф. Она дёргала и перекручивала его, пытаясь разорвать прочную ткань.

   — Я знаю, что нужно будет сделать. И я это сделаю. Пришлите его ко мне, Сесил. Устройте так, чтобы все узнали, что я требую его к себе.

Оставшись одна, Елизавета яростно рванула за концы шарфа, и он треснул точно посередине. Её била нервная дрожь — от гнева и страха, который обуял её теперь, когда она сумела полностью оправдаться перед Сесилом и он ушёл. Она влюбилась... немножко... а может быть, и всерьёз. Она отдалась мужчине — не до конца, но вышла далеко за рамки общепринятого. И вот что из этого получилось. Убийство... И причиной этому всему её предполагаемый любовник, который принял её чувства настолько всерьёз, что в угоду своим амбициям или плотским желаниям убил собственную жену... И в эту минуту, когда ей открылась ужасающая истина, она поняла: мотивом Роберта Дадли были именно амбиции. Это он убил Эми; Елизавета была в этом уверена, как если бы видела это убийство своими глазами. Но убил он её, чтобы стать королём Англии. Не из любви, не из похоти или других соображений. У него красивое тело, красноречивый язык и завораживающее обаяние, но у него нет сердца.

   — И ума тоже! — внезапно проговорила она вслух.