Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза

Четырнадцать дней торжеств были спланированы уже давно, и не только по случаю бракосочетания, но и дабы почтить послов, отправленных королем Яковом для организации брака Маргарет. Через два дня после свадьбы Генрих и Елизавета с принцем и принцессой под звуки музыки и приветственные крики лондонцев торжественно отправились на барке по Темзе в Вестминстер. Елизавета исподтишка наблюдала за молодоженами, ища подтверждения, что у них все хорошо. Ей показалось или принцесса немного огорчена?

Устроившись в своих покоях, Елизавета сразу позвала к себе Кэтрин и тепло ее поцеловала. Они сели у огня и стали вспоминать свадьбу.

– Вы так хорошо держались, – сказала Елизавета. – Мы все гордились вами обоими.

– Я благодарна вашим величествам за все, – ответила Кэтрин. – Большего я и желать не могла. Мои родители обрадуются, узнав, какой прием я получила и как великолепно прошла свадьба.

– И может быть, моя дорогая, вы дадите им и нам надежду, что ваш союз вскоре принесет желанные плоды, – мягко произнесла Елизавета и сразу поняла, что задела больную струну, так как лицо Кэтрин внезапно помрачнело.

– Ваше величество, я тоже на это надеюсь. – Принцесса замялась.

– Есть какая-то проблема?

Кэтрин залилась краской:

– Между мною и принцем Артуром до сих пор ничего не произошло.

Елизавета не слишком удивилась:

– Дело в Артуре?

– Ваше величество, он нездоров! – выпалила Кэтрин. – Он пытался, но…

– Это может потребовать времени, – утешила ее Елизавета, борясь с собственными страхами. – Его врач уверяет, что ничего серьезного с принцем не происходит.

– Мадам, я помню моего брата Хуана. Он умер от чахотки четыре года назад. И тоже был очень худым и сильно кашлял, как Артур.

– Не думаю, что нам стоит ставить под сомнение слова доктора Линакра, – сказала Елизавета, резкостью тона прикрывая тревогу, которую ощутила.

В ту ночь в постели она передала Генриху слова Кэтрин и почувствовала, как муж, лежавший рядом с нею, напрягся.

– Я еще раз поговорю с Линакром, – ответил он. – Будем надеяться, что другая проблема со временем разрешится. Может быть, мы ждем от них слишком многого и нам следует настоять, чтобы они отложили завершение брака на год или около того.

– Это было бы мудро. Мы не хотим, чтобы Артур перенапрягал силы. Генрих, вы ведь поговорите с доктором Линакром не откладывая?

– Да, cariad. Не беспокойтесь.

Но когда Генрих заключил ее в объятия, она едва не заплакала, потому что знала: у них есть повод для беспокойства и ее супруг просто утешает себя, закрывая глаза на реальное положение дел; ему это необходимо.

Следующие дни прошли в круговерти турниров, всевозможных зрелищ и пиров. Генрих тратил деньги без счета.

Когда они с Елизаветой распивали на двоих кувшин вина перед началом вечерних развлечений, Генрих сказал ей, что поговорил с Артуром и велел ему отложить вступление в полноценную супружескую жизнь.

– Принц имел такой вид, будто у него гора свалилась с плеч, и мне стало жаль его. Он послушный мальчик, знает, что я возлагаю на него большие надежды, и стремится выполнить свой долг, но я сказал, что пока нужно позаботиться о его здоровье. С доктором Линакром я тоже проконсультировался. Он считает, что в прошлом году Артур подхватил лихорадку в Ладлоу и до сих пор не избавился от ее последствий. Но по его словам, со временем все пройдет.

– Вы поинтересовались, не может ли это быть чахотка? – Елизавета задержала дыхание, страшась ответа.

– Нет, в этом не было необходимости. Линакр знает, о чем говорит. – Генрих осушил свой кубок. – Пойдемте, моя дорогая, нам пора.

Елизавета взяла его за руку, но на сердце ее легла тяжесть: она опасалась, что Генрих не спросил про чахотку, так как сам опасался возможного ответа врача. Но когда ставки так высоки, Линакр не стал бы лгать, верно? Он не побоялся бы сказать правду Генриху.

Елизавета попыталась унять растревоженные мысли и направить ум на живые картины, устроенные в Белом холле. Три поставленные на колеса платформы поворачивали мужчины в костюмах золотых и серебряных львов: на одной был сооружен замок, изображавший Кастилию; на второй – корабль с переодетыми в матросов людьми и девочкой, представлявшей Кэтрин; а на третьей построили символическую Гору любви. На вершине замка появилась женщина в испанском платье – Кэтрин, а на башнях – дети из Королевской капеллы, целый хор. Два джентльмена, которых называли Надежда и Желание, сошли с корабля и стали ухаживать за инфантой в замке, но она отвергла их. В этот момент восемь рыцарей вырвались из Горы любви и штурмом взяли крепость, принудив инфанту и ее дам к сдаче, после чего женщинам пришлось выйти из замка и танцевать с победителями.