Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров

Он заволновался и даже несколько ожил. Его мысли уже не были связаны с бедным Артуром, — тот был мертв. Елизавета увидела, как он подошел к столику у кровати, достал из кошелька ключ и открыл ящик стола. Ей стали ненавистны голодный блеск его глаз, хищное выражение лица и то, как плотоядно его пальцы перебирали ключи. Он был похож на ростовщика, который страстно ждал выплаты платежей! Елизавета понимала, что он уже забыл о ее существовании.

— Я не могу вспомнить, как было написано в соглашении… Мортон и де Пуэбла были здесь… — бормотал он. Он достал свою драгоценную книгу, он всегда держал ее под замком, когда не носил с собой. Его костлявые руки дрожали, и, как ни странно, в глазах стояли слезы. Он нетерпеливо листал страницы, близко поднося их к своему красивому носу. Он торопился.

— Посмотри, Елизавета, — приказал он, втискивая книгу в ее руки. — Я вижу с каждым днем все хуже. Это из-за бесконечных счетов. Только вчера я начал писать письмо матери и даже не смог его закончить… Это должно быть записано под заголовком «Испанский брак» и начинаться в конце 1499 или начале 1500 года. Посмотри, это должно быть записано именно там.

Елизавета сделала то, что ей было приказано. Она послушно листала страницы, но ее это совершенно не интересовало. Найти записи было легко. Его мелкий, но четкий почерк был таким же ясным, как и его высокий резкий голос.

— Январь, декабрь, ноябрь, — громко прочитала она и начала перелистывать назад плотно исписанные страницы. — Наверное, на этой странице. Вы снова возобновили переговоры об испанском браке, сразу же после… после…

Он вспомнил и забрал у нее книжку.

— Неважно! Неважно! Теперь я все сам вижу, раз вы нашли примерную дату, — сказал он и, увидев, что она не спешит отдать ему книгу, почти вырвал ее из рук Елизаветы.

Но королева уже успела прочитать что-то весьма для нее интересное. И конечно, эта запись не была озаглавлена «Испанский брак». Это была небольшая запись внизу страницы. В ноябре Генрих написал: «Сказать Д., чтобы он оставил открытыми обе двери».

Обе двери? Какие двери? Важность записи была понятна ей даже сейчас в ее огромном горе. Это была та самая неделя, когда Перкин и ее кузен Уорвик попытались удрать и когда сэр Джон Дигби был комендантом Тауэра. Еще до того, как ее муж нашел информацию об испанском браке которую искал, Елизавета с ужасом поняла, что ее муж Генрих Тюдор был осторожным и хитрым убийцей, как и ее дядюшка!

Она оставила его, все еще сжимавшего в руках драгоценную книжку. Теперь он будет занят поисками решения возникшей проблемы и станет меньше горевать. Ему придется созвать Совет и обсуждать там, что следует сделать с Екатериной Арагонской и ее приданым… У Елизаветы не было такого милосердного выхода, ей не нужно строить планы в отношении будущего — и все ее мысли будут заняты драгоценным прошлым.

Она вернулась в свои покои и села у окна. Оттуда повеяло ароматом цветов. Звучали голоса ее младших детей, занятых какой-то игрой. И вот тут она, наконец поняла, что ее первенец Артур умер! Это была не весть, которую ей принесли некоторое время назад, а ощущение потери, с которым ей придется доживать жизнь. Ей уже не нужно было успокаивать мужа — теперь ей совершенно не хотелось делать это — Елизавета-мать просто сидела и оплакивала свою страшную потерю.

По мере того как проходило время, Энн стала беспокоиться о ее здоровье. Она понимала, что напряжение, в котором жила ее сестра, длительное беспокойство, связанное с Перкином Ворбеком, убивали в ней жажду жизни, и Елизавета сильно сдала в последнее время. В беспокойстве Энн, теперь графиня Суррей, обратилась к королю и умоляла его прислать врачей к жене. Вместо этого Генрих явился сам. Он сказал, что пришла его очередь успокаивать Елизавету. Некоторое время назад казалось, что общее горе от потери Артура сделает их ближе. Но теперь, когда Елизавета была твердо уверена в том, что именно он приказал оставить открытыми двери, спровоцировав побег и последующую казнь двух молодых людей, — знание это совершенно разбило ее сердце. Генрих оставался ее мужем, но она возненавидела его.

Она жалела, что старалась успокоить его обещанием родить ему сыновей, — он прекрасно знал, что она всегда держит свое слово. В эти часы горя она, так любившая детей, не желала больше рожать сыновей от этого человека. У нее совершенно не оставалось ни физических, ни душевных сил. Елизавета внушала себе, что, если им придется снова быть вместе, она просто умрет от этого.

Конечно, это была всего лишь истерия, и будучи Елизаветой Йоркской, она справилась с ней. Поблагодарив короля за визит, она продолжила выполнение обязанностей верной жены.

Как только она немного пришла в себя после потери сына, то стала беспокоиться о вдове Артура.

— Мы должны узнать, не беременна ли она, — важно сказал Генрих.

— Все зависит только от этого, — согласился с ним Мортон.

— Врачи Вашего Величества могут осмотреть ее или же леди может сама сказать нам об этом, — предложил лорд Реджинальд Брей.