Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров

Однако их старшая сестра, которой они ужасно завидовали, пользовалась особым доверием доктора. Со смешанными чувствами она выслушала гостя. Ее радовало, что планы так тщательно разработаны, и сердце билось при мысли о том, какую важную роль ей отвели. Но ее хорошенькое личико было непроницаемо, как маска.

— Это очень мило со стороны графини Ричмонд, моего родственника Букингема и епископа — принять такое решение, — сказала она, чувствуя себя пешкой на огромной шахматной доске под названием Англия, пешкой, которую настойчиво толкают вперед энергичные руки двух немолодых женщин. И она согласилась принять участие в их игре, движимая состраданием к судьбе своих братьев, которая взывала к отмщению. Возможно, то же обстоятельство, хотя и в меньшей степени, послужило причиной окончательного решения ее дяди Букингема. Однако жажда мести постепенно начала стихать и коченеть, как закоченели их маленькие мертвые тела, — братьев все равно не вернешь. Но чего она по-настоящему хотела — это выбраться из душной темницы, куда новости доходят в последнюю очередь и в искаженном виде, получить возможность свободно общаться с людьми и задавать вопросы, обыскать Тауэр и самой выяснить, что же произошло в действительности.

Желая вырваться на свободу, Елизавета даже согласилась на рискованный план, по которому ее должны были выкрасть из Вестминстера и доставить к родственникам в Брекнок; но слуги короля Ричарда оказались сообразительнее, чем она думала, и в ту ночь Несфилд распорядился удвоить охрану. Глядя вниз на неподвижные фигуры стражников, стоявших во дворе крепости, Елизавета Йоркская в глубине души почувствовала к ним благодарность. Пожалуй, она была той единственной женщиной, которой совсем не хотелось выходить замуж за Генриха Ланкастера.

Однако Мортон, епископ Илийский, оказался прав, по достоинству оценив незаурядную натуру Генриха: как только к нему за границу переслали списки с названиями мест и именами повстанцев, он настолько решительно и быстро приступил к делу, что на ответные шаги у короля Англии осталась лишь неделя. Ричард ни словом не обмолвился о потрясении, которое испытал, узнав, что его друг готовит против него мятеж и что Генрих Ланкастер вот-вот высадится на берег. И за ту неделю, которая оставалась у него в запасе, он не потратил даром ни одной минуты.

Еще во времена правления его брата была разработана тема курьерского сообщения, когда через каждые двадцать миль меняли лошадей, и сейчас оказалось, что она и вправду очень эффективна, поскольку его приказы вовремя доставлялись в самые отдаленные концы страны и ему постоянно поступали сообщения о перемещениях неприятельских войск. Как обычно, он обратился за помощью к верным йоркширцам и всех, кто способен воевать, призвал в Лондон. Король облачился в поношенные доспехи, спешно выступил в поход, стремительно, как умел только один он, продвинулся вперед и застал врагов врасплох, водрузив свой штандарт в Нотингеме, в самом центре Англии.

— Там-то мы и окружим его! — рассмеялс Дорсет.

Но Дорсет был из тех, кому до сих пор все в жизни давалось легко, поэтому он часто беззаботно смеялся.

Однако на сближение с противником пошел не он, а Букингем. Точно рассчитав время, когда Генрих Тюдор должен был высадиться на берег, он в т октябрьскую неделю привел из Уэльса мощную армию, которой вроде бы ничего не стоило одержать победу. Но Ричард, подгадав момент, послал двух преданных рыцарей разрушить все мосты, ведущие через реку Сиверн, и тут к нему пришел на помощь всемогущий Бог, наслав на эти места ливневые дожди. На Уэльс обрушились потоки воды, и ни люди, ни лошади не могли противостоять им, а крестьяне, чьи дома смыло бурное течение, увидели в этом кару Господню за предательство.

«Наводнение Букингема» — так окрестили они это стихийное бедствие, и даже среди самых стойких приверженцев герцога суеверный страх взял верх, и они бросили оружие.

Ланкастер несся вперед на быстроходных кораблях, которые милостиво одолжил ему король Франции Людовик XI; но неудержимый поток отбросил его обратно в Бретань, несмотря на проявленные его людьми нечеловеческие усилия пристать к берегу в закрытой бухте Лалуорт. Остатки повстанческих войск были разгромлены, и солдаты Ричарда с эмблемой Белого кабана окружили всех оставшихся в живых. Дорсет и Мортон принадлежали к той породе людей, которым всегда удается улизнуть, а солдат Ричард решил помиловать: они ведь лишь исполняли приказ. Но на Генриха Стеффорда, герцога Букингема, помилование не распространялось, и его казнили на рыночной площади в Солсбери. Букингема, в надежде на вознаграждение, выдал его старый слуга, с которым они вместе прятались после разгрома.

— Почему ты не захотел увидеться с ним перед казнью? — спросила королева Анна, заметив, что, несмотря на победу, Ричард выглядел довольно мрачно. — Может быть, потому, что твое сердце могло дрогнуть и ты бы простил его?

— Он бы не захотел этого. Никто из Стеффордов не станет цепляться за жизнь, — ответил Ричард.

— Тогда почему он так настаивал на разговоре с тобой?