Елизавета Тюдор

Как типично было это стремление попасть туда, где обитают сильные мира, для особей странной популяции, населявшей дворец, — придворных. Оно привносило в жизнь двора дух постоянного соперничества за самое теплое место под солнцем, которым была она, королева. Недостижимым для большинства горизонтом, за которым усталое светило могло укрыться на время от глаз подданных, были личные покои королевы — ее кабинет, библиотека, спальня с вызолоченным потолком и задрапированная шелками и парчой ванная комната. Но даже во внутренних покоях королева оставалась окруженной камеристками и служанками. С годами Елизавета все чаще засиживалась здесь до утра, играя с кем-нибудь из фрейлин или особо приглашенных друзей в карты или в шахматы.

Королева любила окружать себя прекрасными книгами в красных бархатных переплетах с тисненым болейновским соколом на корешках, причудливой изящной утварью, большая часть которой была новогодними дарами ее придворных, и музыкальными инструментами, на многих из которых она превосходно играла. По меркам XVI века Елизавета была чрезвычайно чистоплотна и повсюду возила за собой походную позолоченную ванну — настоящий шедевр ювелирного искусства. Она славилась тонким обонянием и не терпела дурных запахов, что благотворно влияло на гигиенические стандарты ее двора.

Практически в любой момент своей жизни Елизавета помнила о том, что должна что-то играть, изображая милостивую госпожу, непорочную девственницу и т. п. За исключением неизбежных срывов, вызывавшихся в молодые годы влюбленностью, а позднее периодическими вспышками ревности или старческим раздражением, когда она раздавала фрейлинам затрещины, Елизавета неизменно заботилась о своей репутации, сколь бы привычной и немногочисленной ни была публика. Однажды она сказала депутатам парламента: «Мы, государи, находимся, как на сцене, — на глазах и на виду у всего мира, открытые его наблюдениям». Никто не знал лучше нее, что значит провести на подмостках сорок пять лет, не имея возможности ни на мгновение скрыться за кулисы.

Единственной поблажкой, которую она позволяла себе, был частный характер ее трапез. В отличие от своего отца она не любила есть на людях и подолгу предаваться застолью в Большом зале, где за огромным столом обедали придворные. Однако даже если Елизавета ела у себя в «частной палате», она незримо присутствовала и на общей трапезе, почти как Господь, чье имя полагалось упоминать в молитве перед едой. В Большом зале для королевы ежедневно сервировали стол, оказывая пустому столу всевозможные знаки почтения, как если бы королева действительно сидела за ним. Сначала два джентльмена торжественно вносили скатерть и, трижды преклонив колени, стелили ее, затем с теми же реверансами вносили прибор, соль и хлеб, после чего наступал черед придворных дам, которые клали хлеб на тарелку королевы. Затем в зал входили слуги с золотыми блюдами со всевозможными яствами, и каждый из них должен был принять из тонких пальчиков фрейлины и съесть по кусочку того блюда, которое принес (предосторожность против отравления). После того как в течение получасовой церемонии под несмолкающие звуки труб и барабанов королевский стол наконец был накрыт, блюда одно за другим уносили туда, где Елизавета намеревалась обедать в действительности. Ее вкусы в еде были просты: мясо с горчицей и вареные устрицы. Кроме того, в отличие от своих придворных, поглощавших массу продуктов и в Уайтхолле, и во время поездок по стране (приводя в ужас гостеприимных хозяев), королева была очень умеренна в еде, оставшись до конца жизни легкой и подвижной.

Окрестности дворца, служившие для отдыха, также предназначались в основном для излюбленных развлечений сильного пола: теннисные и бадминтонные корты, построенные стараниями Генриха VIII, площадки для игры в шары, ристалище, где по праздникам проводились рыцарские турниры, а в иные дни вместо рыцарей там вступали в схватки медведи и собаки мастифы; как большинство современников, Елизавета находила удовольствие в этой кровавой забаве. Когда же она бывала в благочестивом настроении, к услугам королевы были часовня для молитв, парк с пристанью у самого дворца, где всегда стояла королевская баржа для катания по Темзе. Уайтхолл, хотя и расположенный в центре столицы, давал прекрасную возможность прогуляться верхом по паркам, покрывавшим значительную часть того района Лондона, который сейчас называется Вестминстером. Однако когда Елизавета хотела по-настоящему насладиться верховой ездой, она отправлялась в Нансач поохотиться на оленей или на дичь с соколами.