Елизавета. Золотой век Англии

Менее чем через месяц после этого жертвой Уолсингема, в чьем распоряжении находилось около двадцати шпионов и агентов, стал Фрэнсис Трокмортон, племянник того самого сэра Николаса, который советовал Елизавете «остерегаться женского легкомыслия». Подобно многим другим, семья Трокмортон была разобщена из-за религиозных разногласий. Сэр Николас, умерший в 1571 году от воспаления легких (слухи о том, что он съел отравленный салат, вряд ли можно воспринимать всерьез), был убежденным протестантом, в правление Марии Тюдор его судили за измену, однако лондонские присяжные его оправдали. Но его племянник, молодой и упрямый, был ярым католиком и даже добровольно предлагал свои услуги в качестве посыльного французскому и испанскому послам в Лондоне. При обыске его дома на берегу Темзы рядом с церковью Святого Павла, известной как Павлов причал (Paul’s Wharf), среди его бумаг нашли доказательства его участия в страшной крамоле. Трокмортон оказался замешан в заговоре, разработанном в Риме шотландским иезуитом Уолтером Крайтоном, а затем перешедшем под контроль герцога Генриха де Гиза, кузена Марии Стюарт. Гиз был богатейшим человеком Франции, а в период Религиозных войн возглавлял ультракатолическую фракцию дворян. Только он во всей Европе мог состязаться с испанским королем Филиппом в богатстве и военной мощи, необходимой для завоевания Англии. Заручившись финансовой поддержкой парижских купцов, он уже начал готовить войска, а своей матери писал, что «в Англии нас ждет долгая, но красивая партия»[106].

Уолсингем не знал, что и думать: ему совершенно случайно удалось раскрыть заговор такого масштаба. Ведь обыскать дом Фрэнсиса Трокмортона он решил лишь потому, что тот слишком часто стал наведываться во французское посольство[107].

Трокмортона пытали на дыбе. Сначала он храбро молчал, но, когда боль стала невыносимой, выложил все, что знал. Новые данные заставили Елизавету резко разорвать всякие отношения с Испанией. Как и Ридольфи, герцог де Гиз намеревался свергнуть и умертвить незаконнорожденную Елизавету, посадив на ее трон Марию Стюарт. Для пользы дела Трокмортон передал дону Бернардино де Мендосе, испанскому послу в Лондоне с 1578 года, карты южного побережья Англии с обозначением мест наиболее удобных для высадки, а также список дворян-католиков, которые точно присоединились бы к заговору[108].

Для Уолсингема и Бёрли происходящее словно явилось из их ночных кошмаров, поэтому они взялись за дело, не теряя ни секунды. 19 января 1584 года свояк Уолсингема Роберт Бил вызвал Мендосу на встречу, на которой присутствовал сам Уолсингем. На беглом итальянском он сообщил послу, что знает о его участии в заговоре и что у того есть две недели на то, чтобы собрать вещи и навсегда покинуть Англию[109].

Дальше хуже. 19 июня, за месяц до повешения Трокмортона, Елизавета получила грозные вести от посла в Париже: неожиданно в Шато-Тьерри, в восьмидесяти километрах к северо-востоку от Парижа, скончался герцог Анжуйский. Ему было всего двадцать девять лет, а причиной смерти был назван прогрессирующий сифилис[110]. Елизавета оплакивала жениха и носила траур в течение полугода. В начале сентября Кастельно, не только посол Франции в Лондоне, но и враг герцога де Гиза, был приглашен понаблюдать за королевской охотой с недавно выстроенной террасы на стенах Виндзорского замка в Беркшире. Королева приветствовала его облаченная в черное платье и закрытая длинной прозрачной вуалью, как если бы она была вдовой герцога Анжуйского[111].

Смерть Франциска была чревата неприятными последствиями, которые Елизавета и Кастельно обсудили в Виндзоре. Все трое братьев короля Генриха III теперь были мертвы, и Франция оставалась с королем, который не имел наследника мужеского пола и чья сексуальная ориентация давно вызывала вопросы. На корону претендовал его троюродный брат Генрих Наваррский и его дядя кардинал Карл де Бурбон, архиепископ Руана. Из двух претендентов более молодой, полный сил, умный и честный король Наваррский выглядел явным фаворитом в борьбе за корону Франции. Однако он относился к презираемым Гизами гугенотам. И это явилось предлогом для династических притязаний самого герцога де Гиза. Кастельно и Елизавета были единодушны в том, чтобы не допустить герцога де Гиза к короне[112].

Впрочем, 6 июля ставки вновь были удвоены. В Лондон прибыл курьер с возмутительными вестями о том, что пять дней назад молодой испанский наемник Бальтазар Жерар убил главу голландских кальвинистов Вильгельма I, принца Оранского, в его резиденции в Делфте. Соблазненный щедрым вознаграждением в 25 000 экю (примерно 8 млн фунтов по современным меркам), которое король Филипп II посулил за голову Вильгельма, Жерар зарядил пистолет тремя пулями и запасся порохом. Первая пуля была пущена в живот Вильгельма (которому на тот момент исполнился пятьдесят один год), когда он повернулся к лестнице, ведущей в его покои. Две другие прошли через легкие и затем пробили стену. Вильгельм скончался на месте[113].