Елизавета. Золотой век Англии

Никто не мог бы ожидать, что Елизавета оставит такое безнаказанным. В течение следующих пяти месяцев Гриндел не слышал от королевы в свой адрес ни единого слова, она же все это время за закрытыми дверями сражалась с Бёрли и Лестером, сплотившими усилия в героической попытке спасти карьеру несчастного архиепископа. В 1577 году она все же добилась своего, и Гриндел был фактически отстранен от должности[565]. С пророчествами Елизавета разобралась самостоятельно[566].

В 1583 году, после смерти Гриндела, Елизавета, проигнорировав Бёрли, назначила новым примасом своей Церкви Джона Уитгифта, епископа Вустерского. Три года спустя она в кратчайшие сроки еще более возвысила его, сделав членом Тайного совета (случилось это, что немаловажно, пока Лестер находился в Голландии). Его главным преимуществом при назначении на эту должность стали его нападки на пресвитериан, которых он в проповедях и в печати клеймил как анархистов и республиканцев[567].

После разгрома Армады Уитгифт и Хэттон начали весьма тесно сотрудничать. Среди всех защитников пуритан самое высокое положение при дворе занимал Лестер, и после его смерти, несмотря на сопротивление Бёрли и Уолсингема, также давних сторонников пуританского движения, при дворе развернулась кампания, целью которой было заставить всех священников-кальвинистов и сторонников кальвинизма полностью соблюдать предписания Актов 1559 года[568]. В Лондоне эту кампанию возглавил епископ Джон Айлмер, бывший наставник Джейн Грей, позже примкнувший к гонениям Уитгифта на пуритан[569]. Благодаря усердному содействию самого рьяного своего функционера Ричарда Бэнкрофта, Айлмер получил возможность подвергать преследованию и отдавать под суд любого, кто не удовлетворял строгим религиозным критериям, выдвинутым Уитгифтом. Бёрли с жаром призывал Елизавету обратить внимание на то, что в допросах, которые Бэнкрофт учинял своим пленникам, «столько отступлений и ухищрений, к скольким, как я полагаю, не прибегают в попытке подловить своих жертв даже испанские инквизиторы», однако, к несчастью для него, королева поддерживала Уитгифта и Айлмера целиком и полностью[570].

Некоторым из намеченных Бэнкрофтом жертв удавалось бежать в Шотландию, где их с радостью и с полного одобрения Якова, не препятствовавшего их въезду в страну в отместку за личные нападки Бэнкрофта, принимала под свое крыло шотландская пресвитерианская церковь[571]. Елизавета, вернувшись из поездки в Или-Плейс с Хэттоном, призывала шотландского короля немедленно отправить их обратно:

Молю Вас, заставьте умолкнуть голоса или укоротите языки тех священников, что смеют с кафедры произносить молитвы за тех, кто в Англии сделался жертвой гонений из-за убеждений, проповедуемых ими. Уж не полагаете ли Вы, Мой дорогой брат, что Я стану терпимо относиться к подобной клевете на Мое добросовестное правление? Не бывать тому. Надеюсь, что, как бы ни забавляла Вас их дерзость в отношении Вашей собственной персоны, каковую Вы им спускаете, Вы не потерпите, чтобы короля чужой [то есть другой; Елизавета говорит о самой себе] страны подвергали подобному оскорблению какие-то пиявки, кои, боюсь, несут Вашему королевству не исцеление, но один лишь яд.

В конце своего послания Елизавета призывала Якова «не предоставлять больше убежища изменникам, проходимцам и мятежным фантазерам, а отправлять их обратно в Англию или выгонять прочь со своих земель»[572].