Элизиум, или В стране Потерянных Снов

Шэннон взглянула на него с неудовольствием и гордостью — как на расшалившегося ребенка. Да он и был ее сыном, догадался Драко.

Он не мог бы спутать это особенное выражение на ее лице ни с каким другим.

— Взрослые говорят, — прикрикнул на него Кето, — не ты, юный Шейн. Ты — слушаешь.

— Мама, вот этого, — мальчик на Кето даже не посмотрел, а ткнул пальцем в грудь Драко. — Посмотри, какой он.

— Шейн, ну что за глупости?

— Этот — слепой, — уверенным тоном заявил мальчик, показав на Поттера. — На что нам слепой?

— А на что нам зрячий, — проворчала она, поднимая пришитый к поясу кошелек. — Только мешки таскать. На что его еще поставить? Ты умеешь ткать, прясти? — обратилась она к Драко.

— Увы, мадам, — вежливо отозвался он. — Но, если, выкупив, вы отпустите нас, нас двоих, вы можете рассчитывать…

Шейн громко, весело захохотал.

Калеб с досадой отвесил Драко подзатыльник.

— Заткнись, ублюдок.

— Не трогай его, — прорычал вконец ошалевший от всего этого позора Гарри.

— Я еще тебя сейчас потрогаю. Так потрогаю, — и Калеб поднял руку с зажатым в ней кнутом.

— Довольно! — прикрикнула на него Шэннон. — Восемь монет за этого, белого. И с глаз моих долой, мусорная ты душонка.

Она круто обернулась к сыну.

— Принеси шкатулку с беглецовым ожерельем, — приказала она тем же властным тоном. — Да побыстрее… Шейн! Хватит на них пялиться, шевелись же.

Она по одной, вздыхая и охая, выудила из кошелька пять монет. Испытующе глянула на Кето и Калеба, но те изобразили какую-то невнятно-вежливую пантомиму, и Шэннон пришлось отсчитать еще три.

— Накинь сверху за труды, — проныл Кето.

Калеб же просто выдрал монеты из ее чистой, узкой ладошки и спрятал в кожаном мешочке, что болтался на его широкой груди.

— Вот и спасибо, и славно, и мадам Шэннон не останется в накладе, уж я обещаю.

Поттер остолбенел.

Драко пришлось в одиночку взывать к ним, приложив все старание и весь ораторский пыл.

— Господа, это страшная ошибка… Недоразумение. Нельзя продавать нас, тем более — по отдельности. Мы свободные волшебники, мы…

Шэннон нахмурившись, посмотрела куда-то мимо него. Он почувствовал вдруг, что и ей стыдно, нестерпимо стыдно за все происходящее.

— Я Шэннон, — веско сказала она, по-прежнему пряча взгляд. — Это поместье Льняной край. Мы прядем шерсть и лен, делаем лучшие ткани в округе… и за сто миль, и до самого Рубинового Колеса. Если бы хозяйство не приходило в упадок, если бы из работников не осталось у нас только только старого Лауро, то ни за что не стала бы покупать беглеца. Муж мой на войне, и так давно…

Она гневно воззрилась на Калеба и Кето.

— Вот эти бездельники отсиживаются по своим смрадным норам, воруют где плохо лежит…

— Я честный корзинщик, — завопил Калеб, топнув ногой. — Я не должен воевать, тем более что всем нам давно конец. Взгляни на небо, Шэннон из Льняного края! Посмотри, и убедишься, что твой муж мертв, что его сожрали призраки сумрака, и давно уже, давным-давно!

Она вздрогнула всем телом.

— Вот из-за таких, как они, небо пасмурно уже второй десяток лет. И мой муж, возможно, действительно, мертв, — проговорила она с усилием. — А на кого нам рассчитывать, мне и Шейну? Все бросить, по миру пойти? В беглецы продаться?

Кето нехорошо осклабился.

— Лучше прикупить хорошенького беглеца, Шэннон. Кто знает, на что он ЕЩЕ сгодится, не только, небось, мешки таскать…

Калеб заржал. Вернулся Шейн и протянул матери квадратную резную шкатулку темного дерева.

Шэннон раскрыла ее, двумя пальцами вынула красную короткую веревку с черным камешком в узелке.

— Иди сюда, беглец, — позвала она.

Кето подпихнул Драко в спину. Поттер забормотал:

— Нет, нет. Миссис Шэннон, вы не можете…

Драко подошел. Ростом женщина была почти с него, она обвязала веревочку вокруг его шеи и затянула потуже. Ее руки были теплыми, мягкими. От дыхания пахло свежо и приятно.

— Ожерелье беглеца. Сколько лет никто не носил его в поместье Льняного края…

Она чуть улыбнулась. Теперь, вблизи, Драко увидел, что губы ее дрожат. Темные глаза смотрели в упор и требовательно, но улыбка была почти просительной.

— Знаешь, как оно действует? Конечно, нет, если только ты настоящий беглец…

— Не знаю, — тихо сказал Драко.

— Уйдешь отсюда дальше, чем на две мили — и ожерелье сожжет тебя изнутри, станешь задыхаться и молить о пощаде. Но тогда лишь отпустит, когда вернешься сюда, ко мне.

Драко подумал об остром ноже, которым в скором времени разрежет дурацкую веревку.

Шэннон кивнула:

— Станешь резать, и оно будет жечь, пока не погибнешь.

Склонив голову набок, он промолчал.

— Теперь иди за Шейном, тебе дадут воды, умоешься и смоешь всю эту грязь, — он показала на его ноги.

Ноги у него и впрямь до самых колен были в коричневой подсохшей коросте.

— И одежду. У меня в поместье полно девушек, многие и замуж не собрались еще, — она усмехнулась. — Нехорошо в таком виде показываться… как тебя зовут?

— Драко.

— Нехорошо, Драко. Ступай.

— Но он, — Драко оглянулся на Поттера. — Прошу вас, возьмите его. Возьмите нас двоих. Мы поможем вам, чем попросите, только…