Ёлка (СИ)

— Да, считай это предложением.

— Вот так просто? — её голос срывается. — В коридоре. На пороге. Впопыхах. Без цветов. Без кольца.

Ах вот оно что. Не устраивает место. Брезгливо поджимает губы.

— Так все дело в кольце, — брови ломает неприязненность.

Почему то захотелось вытолкать её за дверь. Отправить куда шла. Но он не делает этого. Любит. Наверное.

— Хорошо, будет тебе кольцо, — красный рот растянулся в улыбку. Глазки сверкнули. Прильнула к нему. Но не прижалась. Восторженно затараторила.

— В центре, в «Изуминте», видела из белого золота, ободок переплетенный, усыпанный…

— Я понял, Ален, — расцепил руки обхватившие торс, — понял, — слегка оттолкнул подругу. — Ты не опоздаешь? — хотелось остаться одному.

Пусть валит не все четыре стороны. Стало как-то противно. Она уже и кольцо выбрала. Белое золото.

И вдруг пазлы сложились в одну картинку.

Сегодня. В клубе. Под бой курантов. Он на одном колене преподносит выбранное кольцо. Она делает удивленное лицо. Смахивает выдавленную слезинку. Робким голоском соглашается. Друзья умиляются. Аплодируют. Гости рукоплещут.

Вуаля!

Идеальное предложение. Идеальный план. Её план. Идеальные жених и невеста. Все счастливы.

А какой его план? А у него нет плана. Да и хрен с ним. Хочет так — пусть будет так.

— До вечера, милая, — отворачивается от женщины. Не хочет видеть её. Причина? Просто не хочет и все. На хер причины.

За спиной щелкает замок. Его взгляд скользит по комнате. Натыкается на елку.

— Ален, твою мать, — рычит.

— Что случилось? — нервное дыхание рядом с ним.

— Почему елка белая? — таращится на лесную красавицу неестественного цвета.

Нет, её зеленые иголки не запорошены белым искусственным снегом. Они белые. От макушки до нижних веток. Белые. Все белое. Игрушки. Мишура и даже чертовы огоньки мерцают холодным светом.

— Где ты взяла это уродство? — раздражение скручивается в неприятный ком в груди.

— Это не уродство, Андрей, — возмущается Алена.

— Хорошо, не уродство, — не поддерживает спор, нет сил. Они закончились. На кольце.

— Я заказала елку в Протеи, — надеется на мирный исход подружка, — мы каждый год у них заказываем новогоднюю красавицу. Все пользуются услугами одного из лучших цветочных магазинов.

— Ладно, допустим, — проталкивает ком ниже к желудку, — но мне, кажется, в том году она была зеленая. Искусственная. Но зеленая. Понимаешь, — раздражение все ещё в груди. Он поворачивается к ней. Не скрывает злые огоньки в глазах. — Зеленая, Алена.

— Зеленая, — передразнивает его интонации, — не вписывается в интерьер нашей квартиры. А белая подходит идеально, — любуется своим выбором, наклоняя голову из стороны в сторону.

— Идеально, — шумно выдыхает, надеясь избавиться от раздражения. Получается. С трудом.

Взгляд пробегает по комнате. Выискивая изъяны. Нет. Бесполезно. Всё идеально. Черт подери! Идеально бело. Нет, он не против. Ему нравятся светлые оттенки.

Но твою мать. Почему елка белая.

Внутри зарождается дикий крик. Сжал кулаки. Сомкнул челюсть. Устало прикрыл глаза. Не смотреть на белое дизайнерское чудовище. Неестественное. Такое же, как и все в этой идеальной квартире с идеальным гребаным интерьером.

Желание сбежать неожиданно овладевает хозяином. Сгрести подружку в охапку и скрыться от идеала, созданного ими.

А может попробовать что-то изменить. У него появляется план. Она поддержит. Они же вместе. У них могут быть дети.

— Ален, — разворачивается к девушке. Берет за обе руки. — А давай никуда сегодня не пойдем. Ни в какой клуб. Останемся дома. Ты что-нибудь приготовишь. Я куплю настоящую елку. Зеленую такую, пушистую, — его глаза искрятся.

Он ждет ответа.

— Что? — обрамленный красным рот округляется в почти идеальную букву «О».

Брови взлетают так высоко, что глаза становятся, как два огромных блюдца. Эмоции настоящие. Не поддельные. Откровенные.

Андрей пораженно смотрит на блондинку. Наконец-то! Алена естественна. И он готов предложить ещё что-нибудь, но ни одной подходящей идеи в голове.

— Ты хочешь, что бы я строгала салатики, — вырывает руки, делает шаг назад, словно он сию минуту отправит её на кухню заниматься стряпней. — Оливье и все такое? — ещё один шаг от него.

— А что в этом странного, милая, — его шаг к ней, хватает за плечи, притягивает к себе. Она упирается. — Посидим как настоящая семья, — ладошки с длинными пальчиками упираются в грудь обтянутую белой рубашкой. Он не замечает. — Нарядим елку. Настоящую. Посмотрим новогодние передачи по телеку? — стройное тело вырывается из захвата мужских рук.

— Салатики, новогодний огонек, — она оттолкнула его, — елка…

— Да, да, Аленка, это так здорово, так естественно, — он не улавливает в её словах отвращения. Надеется на согласие.

— Естественно потом собирать, чертовы иголки, которые неимоверным способом распространяются по всей квартире, — почти кричит девушка, размахивая руками.

— Обещаю, я буду убирать иголки. Все до одной, — захватывает возмущенное лицо в плен своих больших ладоней, — а потом будем заниматься любовью под этой самой елкой, — последний аргумент.