Ёлка (СИ)

— Ненавижу, — хрипло сквозь стиснутые зубы, устраиваясь на заднем сидении своего внедорожника.

— Проблемы, Андрей Владимирович, — обеспокоенный взгляд от водителя.

С непониманием смотрит на работника. Он что, сказал это вслух. Ещё не хватало откровенничать с подчинённым.

Захлопнул дверцу.

А почему бы и нет. Мишка рядом с ним больше трех лет. И у них тоже могли бы быть дети. Прыснул от наиглупейшей мысли. Поймал все тоже волнение в глазах Михаила, отразившихся в зеркале на лобовом стекле.

— Ненавижу белый и его чертову идеальность, — как смог объяснил водителю, а точнее ввел того в ещё большее недоумение.

— А как же зима, снег, — не удержался от желания получить объяснение Миша, — в приоритете только белый, — выжидающе поглядывал на начальника, не забывая следить за дорогой.

— Это другое, Миша, совсем другое, — задумался над справедливым замечанием подчиненного.

Нет, не белый бесил Андрея, а та идеальность, которой наделила его Алена.

Идеальность! Как выстрел в упор в висок. Вот то, что он ненавидит.

Идеальность.

Чертову скучную блеклую идеальность созданную ими. Так хочется разукрасить её яркими мазками. Оживить сочными красками.

Он сделает это.

— В офис, Андрей Владимирович, — уточнил водитель.

— Да, Миша в офис, а потом у нас одно важное дело, — неопределенно подкорректировал планы и добавил. — Очень важное дело.

Андрей почувствовал, как идиотская улыбка растягивает рот. Спрятал её от водителя, уткнувшись в окно автомобиля. Посчитает сумасшедшим. Два мнения за одно утро. Почти диагноз.

Важным на сегодня была ЕЛКА. Зеленая пушистая ЕЛКА.

Одетая в новогодний наряд главная героиня праздника, сверкала разноцветием игрушек, мишуры и яркими огнями на краю век.

А за окном сыпал снег, укутывая город в белое покрывало. И не было в нем ничего идеального. Такого противного и мерзкого, как в его квартире.

Глава 2

Воровато оглядываясь. Торопливо мерила шажками коридор отделения. Спрятав голову в плечи, направлялась к ординаторской. Тихо радовалась. Удалось избежать встречи с зав. отделением. Не попалась на глаза. Усвоила правила. «Задержалась — избегай начальство». И вот заветная дверь в паре метров. Рука потянулась.

— Екатерина Дмитриевна, вы ещё на работе? — низкий, глубокий голос заведующего отделением пригвоздил к месту. Так и замерла с вытянутой рукой.

Черт. Черт. Блин. Попалась.

Подошвы зимних ботинок шаркнули по полу и остановились за спиной.

Набрала полную грудь воздуха. Найти оправдание. Немедленно. Ни одной подходящей мысли. Надеялась избежать встречи. Ну, какого лешего он ещё здесь. Медленно развернулась. Ни пуха, ни пера. Приветливая улыбка. Отвлечь внимание.

— Здравствуйте, Иосиф Семёнович, — на испещренном морщинами лице не дрогнул ни один мускул. Смотрел строго. Поддерживал имидж сурового начальника.

— Катенька, ваше дежурство закончилось, — отодвинул рукав пальто, взглянул на часы, — позвольте вам напомнить — уже как несколько часов назад, — нахмурил брови, всматриваясь в циферблат.

— Да, да, я уже ухожу.

Попятилась назад. Неудачно. Мимо ординаторской. Растяпа. Смутилась. Спрятала руки в карманы курточки. Вытащила. Спрятала. Вытащила. Нервничала. Недовольства заведующего отделением не избежать. Приготовилась. Напрягла спину.

Иосиф Семёнович, конечно, поощрял рвение молодежи к работе. Но. Но не в такой же день. И не после суточного дежурства. А особенно замечательной симпатичной, милой Катеньке. Подающего надежды хирурга.

Застигнутая в стенах больницы, девушка неловко переминалась с ноги на ногу под строгим взглядом заведующего отделением хирургии.

Растерянность в глазах всегда уверенной в себе подчиненной умиляла. Морщинки на лице Иосифа Семеновича так и норовили поддаться доброй улыбке. Он держался. Сжимал челюсть. Поджимал губы.

— Милая Катюша, — шагнул вперед, протянул руку, распахнул заветную дверь, — немедленно домой, — придал голосу металлических ноток, хотел, чтоб звучало как приказ.

Открыла рот в свою защиту. Отрицательные покачивания головой остановили.

— Сейчас же, — аккуратненько взял девушку за предплечье и тихонечко подтолкнул в пространство ординаторской. — Домой, домой, Екатерина Дмитриевна, — почувствовал. Она упиралась. Хотела объяснить. — Не хочу ничего слушать, милочка, — подталкивал настойчивее. — Приказываю вам веселиться. Кутить. Делать все, что полагается делать таким молодым симпатичным особам как вы.

— А что нам полагается? — хитро повела бровкой, разворачиваясь к пожилому мужчине. Иосиф Семенович не выглядел повесой.

— Ох, лиса ты, Екатерина, — погрозил девушке толстым указательным пальцем, — ох, лиса, — незлобивый укор за стеклами толстых очков. Рот все же растянулся в добродушной улыбке. Как не старался сжимать губы. — Вам, Катенька, полагается чистить перышки, наряжаться в самое красивое платье и мчаться к друзьям, встречать новый год. Пить шампанское. Смеяться. Танцевать.

— Всю ночь напролет, — кокетливо склонила хорошенькую головку на бок, взгляд искрился, не ожидала от часто нахмуренного заведующего таких наставлений.