Ёлка (СИ)

— Шампанское есть, — заглянула вовнутрь пакета. — И конфеты, — радостно воскликнула. Обнаружила перевязанную ленточкой небольшую коробочку.

— Чтоб ты делала без благодарных пациентов, — упрекнул динамик.

— Сысоева, ты на что намекаешь? — не нравился тон. Но ссориться в такой день не хотелось.

— На то, Екатерина Дмитриевна, — не сдавалась подружка, — что кроме конфет и шампанского у тебя ничего нет, а ты продолжаешь упрямиться, и не хочешь принимать приглашение встретить новый год в нашей большой компании, — наконец-то озвучили причину звонка на той стороне экрана.

Катя закатила глаза. Лучшая подруга оказалась права. И она уже была согласна принять приглашение. Не сидеть же дома одной. Но и большое семейство Сысоевой не самая лучшая перспектива.

Нет. Нет. Она любила подругу, её мужа и всех их троих детей, её свекровь, свекра. Маму Сысоевой. Папу Сысоевой. Двух бабушек и дедушку. Или нет. Прабабушек и дедушку. Или все же… Блин она опять запуталась в родственных связях Сысоевых.

Они все праздники отмечали большой веселой компанией, и Катя была любимым гостем. Но последнее время. А точнее после развода с бывшим мужем, каждый из многочисленного семейства считал своим долгом напомнить ей об уходящих годах и о том, что не все кругом такие, как её бывший. И наперебой предлагали помощь в поисках нового мужа. И даже приглашали потенциальных женихов на праздничные сборища. Катя стойко выносила так сказать смотрины. Первые четыре года, а потом стала избегать приглашений. Предпочитала встречаться с Сысоевой один на один. Ну, или вместе с детьми. Они-то уж точно не подыскивали для неё женихов. Не тот возраст.

— Колька пригласил своего друга, одноклассника, — окончательно раскрыла мотивы звонка Сысоева.

Екатерина Дмитриевна не на шутку рассердилась. Новый год. Какой жених. Набрала полную грудь возмущения. Вылить на подружку.

— У него свой перспективный бизнес, что-то связанное со строительством, он давно развелся с женой, детей нет, и мечтает о новой семье, — выложила последние аргументы подружка.

— Сысоева, — зарычала в микрофон Катя.

— Катька, ну сама подумай, — не унималась девушка, — тебе тридцать…

— В следующем году, — не признавала возраст.

— Тебе замуж пора, детей рожать, семью заводить, — настаивала на принятых нормах жизни динамик. — Ты чего ждешь? Любви?

— Да! Любви! — закричала Катя, срывающимся голосом.

— Ну, какая любовь в тридцать, — не унималась звонившая.

— Такая, чтоб бабочки в животе порхали, чтоб дух захватывало, чтоб невозможно вздохнуть без него, чтоб коленки подкашивались, чтоб мчаться к нему сломя голову, — выдохнула признание Катя.

Сделал шаг от стола, у которого стояла, теребила пальчиками за ручки-шнурки пакета с шампанским. Уставилась в окно. А там.

Снег большими хлопьями сыпал с темного неба. Огромные снежинки кружились, медленно опускаясь вниз. Оседали белыми шапками на крышах домов, на ветках деревьев, устилали поблёскивающим в свете уличных фонарей ковром тротуары. Залюбовалась сказочной красотой. Забыла о звонке. О подруге.

Раствориться бы во всем этом волшебном безумии. На одну новогоднюю ночь. Поверить, что есть такая любовь. Безумная. Всепоглощающая.

— Твои колени скоро от возраста подкашиваться будут, — грубо вернула в реальность подружка.

И вдруг так захотелось опровергнуть слова Сысоевой.

— А может я уже встретила такую любовь, — ошарашила признанием и себя и подружку.

— Тогда почему мне ничего не сказала, — в одну секунду пришел в себя динамик, — я тебе не посторонний человек, — всегда находила, чем упрекнуть Сысоева. — Кто он? Ты с ним вместе работаешь? Где вы с ним познакомились? Сколько ему лет? Он хоть ничего? — как из рога изобилия сыпалось любопытство из динамика.

— Потом, Сысоева, — отмахнулась Екатерина. И зачем ляпнула. Теперь не отстанет.

— Ты с ним встречаешь новый год? — сама не заметила, как подкинула подруге причину отказаться от приглашения.

И почему сегодня все сами делают выводы о наличии у неё спутника для встречи нового года.

— Да, — врать так всем.

— Так. Чем ты будешь угашать своего кавалера? — в динамике голос заправской домохозяйки.

— Сысоева, мы сами разберёмся, — немедленно остановить подружку, не накатывать ком вранья.

— Знаю я твое «разберемся», — в голосе отступательные интонации. — У тебя хоть елка то есть?

— Конечно.

Неправда. Обреченно поджала губы. Так всегда за одной ложью следует другая. Взгляд случайно скользнул по часам на стене. Две стрелки расположились на цифре шесть.

Не успеет. А почему это не успеет. У неё достаточно времени исправить выданную вторую ложь. С первой разберется потом.