Елка в подарок

- Да вы грубиян! - становясь лиловым, вскрикивает папаша. Его голос похож на скрип выскочившей из дивана пружины.

Я вежливо прощаюсь с малышкой Терезой, которая, как мне кажется, подавлена и испугана. Мы направляемся к двери. Наш спуск по лестнице происходит в гнетущей тишине.

Подойдя к машине, я констатирую пропажу. Берю, видно, не устоял перед соблазном хлебнуть глоток-другой в кафе на углу.

- Ну и прием! - хмыкает Айлюли. - Похоже, девочке не очень-то сладко с этим старым козлом.

- Думаю, все не так просто. Как тебе показалось, старикашка не может быть замешан в убийствах?

Айлюли задумчиво пожимает плечами.

- Да нет. Он просто вымученный каноник, вот и все. Как-то трудно себе представить, чтобы он замочил ближнего.

- Это верно, но чем черт не шутит. Что-то у него на душе есть... Не потому ли ему претят любые разговоры о доме? А мы тут приперлись с улыбками до ушей, да еще с вопросами, вот его и прошибло! Знаешь, детка, люди, не желающие даже выслушать вопрос, часто просто боятся проговориться.

Но на упрямую Айлюли мой аргумент не действует. Она, кажется, скорее бы согласилась принять у себя дюжину сирот-каннибалов, чем мою точку зрения.

- Знаешь, у меня все-таки есть шестое женское чувство, - довольно смело заявляет она.

- С таким же успехом у тебя могло бы быть и седьмое - меня бы не удивило!

- Кретин! Короче, шестое или седьмое, но я уверена, что наш Аквамарин чист как стеклышко.

- Ладно, посмотрим.

И тут миру вновь является Толстяк. Но самое удивительное, что он идет не из пивной, а из дома Аква Сержа.

- Я думал, ты присосался к бочке в трактире!

- Да ладно тебе! - галантно отмахивается законный супруг Б.Б. (Берты Берюрье, не путать с Бриджит Бардо). - Представляешь, когда ты болтал с консьержкой, я увидел ее и узнал. Ее брат служил со мной в одном полку, и она была моей, так сказать... крестной. Если бы я тебе рассказал...

- О нет, уволь, - обрываю я Толстяка, понимая, что сейчас начнутся скабрезности.

- Оставь его, пусть говорит, - возражает Айлюли, - Мы же тут почти в мужской компании, разве нет?

Одарив чудную ошибку природы тягучим благодарным взглядом, Берю стартует:

- Конечно, в некотором роде все получилось так быстро... Я спохватываюсь:

- Она в курсе, что ты легавый?

- Еще бы! Я даже ей намекнул, мол, на следующий год буду представлен в комиссары.

- И ты сказал, что мы приехали вместе?

- А что, не надо было?

- Берю, - начинаю я скрипеть зубами, - с тех пор как многоклеточные вылезли из пучин Мирового океана и начали топтать грешную землю, на свете не было недостатка в идиотах. Но ты побиваешь все рекорды кретинизма, и возникает законное желание утопить тебя в первородной стихии, лишь бы ты заткнулся...

Он краснеет, пытается протестовать, но инстинкт самосохранения шепчет ему, что не мешает на время засунуть язык в задницу...

Под внимательным взором Айлюли, угадавшей шестым женским чувством опасность, я начинаю стремительно соображать: консьержка не преминет выложить злобному старичку все о моей истинной профессии, и если тот замешан в убийствах, то пиши пропало - он будет настороже.

Надеяться, что женщина сможет сохранить секрет, тем более просить ее об этом равносильно приказу растрезвонить про это тут же всем и каждому дело известное!

- Она спрашивала тебя, зачем мы пришли к ее жильцу?

- Да, - выдыхает Слон.

- И что ты ей ответил во время своих экспресс-переговоров ?

- Что дело конфиденциальное.

В общем, вполне достаточно, чтобы превратить подметальщицу этажей в радиорелейную станцию. У нее наверняка даже поднялась температура, настолько ей не терпится узнать, что означает сей визит. Бьюсь об заклад она уже делится новостью с дамой этажом выше, которая побежит докладывать почтальонше на пенсии, та - подруге по лестничной площадке, и пошло-поехало. Это же снежный ком, пущенный с горы.

Я поднимаю глаза на окна третьего этажа. Вижу, шторы спущены. Старый хрыч занервничал. Почему? "Вот в чем вопрос", - сказал бы Шекспир, который очень любил себя цитировать.

И тут я чувствую, как просыпается мой внутренний голос, вы его знаете, - крохотный квартиросъемщик моего подсознания, тот, что нашептывает мне гениальные идеи, играя на волшебной дудочке. Так вот он мне говорит: когда сыр созрел, самое лучшее - положить его на бутерброд. Тем более балбес Берю не нашел ничего лучшего, как протрепаться своей ротной крестной.

Принимаю решение использовать вновь создавшуюся ситуацию, чтобы повернуть ее в свою пользу.

- Ты сейчас навостришь лыжи к консьержке, Толстяк.

- Лыжи смазаны, шеф! - докладывает Берю, чтобы тонкой остротой разрядить напряженную атмосферу.

Я уточняю задачу:

- Если она разогрелась, можешь ее отутюжить. Поскольку тебе все равно не удержать язык за зубами, то хотя бы используй свою болтливость и вытяни из нее максимум информации о жизни этого Аквамарина и его падчерицы. Составишь мне полный отчет. Если Аква выйдет из дома, двинешь за ним, понял?

- Все ясно!

Он вылезает из машины, а я везу Айлюли в редакцию ее брехаловки.

- Забавные у тебя подчиненные, - замечает акула пера. - Он специально прикидывается дураком или от рождения такой?