Элла. Путешествие в поисках себя

На кухне уже пять минут пиликала благим матом посудомойка. Несмотря на всю нелюбовь Марго к готовке, кухня в этой квартире была самым уютным местом. Чистая, светлая, в углу удобный мягкий уголок, куда тут же уселась Элла.

— Чего ты сама хочешь? — раскладывая вымытую посуду по шкафчикам, спросила Марго.

— Я пока не знаю. Можно было бы сказать, что большой и чистой любви. Но, наверное, это прозвучит очень наивно. — Элла ковыряла пальцем остатки прилипшей к столу пищи.

— Ты уверена, что с Сёмой всё кончено? Что ты точно не дашь ему шанс всё исправить?

Надо сказать, что долгое время в их компашке подруг отношения Эллы и Сёмы являлись эталоном верности, красоты и всего самого-самого, о чём писали в книжках. С пометкой «как надо». А теперь это длинноногое «надо» сидело у Марго на кухне, свернувшись калачиком, и рассказывало о том, что все эти годы она, оказывается, была несчастна.

— Понимаешь, я с ним не я. Я не любима, обо мне не заботятся. Я не чувствую с ним лёгкости. — Элла пыталась словами объяснить, что происходит внутри.

— Может, он просто вырос, а ты нет? Ты не рассматривала такой вариант? — сказала Марго, бросив на собеседницу взгляд училки поверх своих огромных очков.

— Ты думаешь? Я как-то об этом не задумывалась, — промямлила страдалица и начала вновь подбирать под себя ноги.

— Ну смотри, — сказала подруга, ставя на стол чашки с горячим чаем. — Когда нам было по двадцать, помнишь, я каким-то чудом попала на концерт ДДТ?

— Ну, помню.

— А ты легла пораньше, так как тебе надо было вставать к первой паре. Потому что препод стоял с секундомером и минуту опоздания приравнивал к прогулу. Я на это забила, а ты не могла и всегда ложилась перед этой парой пораньше спать.

— Ну, помню.

— Отлично. А помнишь, как я тебя разбудила звонком с концерта? Когда весь зал пел: «Это всё, что останется после меня». Ты потом пару всё-таки проспала и сказала, что это — лучший прогул в твоей жизни.

— Да, это было клёво, я не знаю, сколько ты тогда за телефонный счёт отдала, но эти воспоминания на всю жизнь.

— Не важно, а теперь натяни эту ситуацию на наши реалии. У тебя мужчина, допустим, даже дети. Утром на работу, а твоя безбашенная подруга звонит тебе с песней с концерта, да ещё и подпевает пьяным голосом.

— Ну-у-у-у-у?

— Что «ну-у»? Да меня если разбуди такой хернёй, я бы через трубку убила бы.

— Ну, Сёма мне так никогда не звонил, — поканючила Элла, слегка дёргая нижней губой.

— Сёма взрослый мужик, у которого есть женщина. Ему не нужны сюси-пуси и разговоры под луной. Он ночью любит спать и, наверное, с тобой в обнимку. Да! Дурак, что не сделал предложение! Но может, он сейчас всё поймёт?

— Может, может. Если бы я была к нему ещё более терпимая, то наши отношения сложились бы по-другому, но это, наверное, была бы не я, — потупив взор, пробубнила под нос Элла. — Но мне это уже не нужно. Мне кажется, мы с ним слишком разные и слишком отдалились друг от друга. Мне надоело интересоваться его песнями, смотреть, что интересно ему, одеваться в косуху или этот ужасный кожаный чёрный плащ и мартинсы. Я в нём похожа на смерть, только косы в руках не хватает.

Элла, всхлипывая всё сильнее, говорила и говорила, продолжая таращиться в пол. Из неё нескончаемым потоком лилась накопившаяся за годы боль. Всё то, о чём она не то что кому-то говорить, даже сама себе признаться боялась.

— Он не интересуется ни моими делами, ни странами, где я хочу побывать. Еда только вкусная, которая ему нравится, и он каждый раз подчёркивает, что я нарезала огурцы не так, как надо…

— Подожди. А как надо? — с интересом прервала нарастающую истерику Марго.

— Да фиг его знает!

— Ну интересно, я вроде знаю несколько видов нарезки и все их использую. Может, что новое появилось. А я не в курсе.

— Д-у-у-ура-а-а… — смеясь ответила Элла, вытирая мокрые щёки, и запустила в подругу полотенцем.

— Не-е-е. Ну а чё? Может, Лёнчику понравится? — грациозно увильнула от полотенца Марго, несмотря на комплекцию и метраж кухни.

Подруги расхохотались и обнялись.

Глава 4. Репейник

Элла стояла у подъезда своего дома, задрав голову вверх, ожидая знак. Ну хоть какую-нибудь ерунду, чтобы понять, стоит или нет закатывать Сёме очередную истерику. Но на неё из бесконечной темноты падали, кружась в беззвучном танце, мелкие безмолвные снежинки.

— Блин, как всё сложно, — выругалась она, нащупывая связку в сумке. От скандала её отделял только поворот ключа в замке.

Дверь была не заперта. Впрочем, как всегда. Прямо с порога в нос ударил устойчивый запах кошачьей мочи.

— Чёрт! Опять… Ну почему? — Элла вздохнула и вошла в квартиру.