Элнет

— Крысы голые! Нет у вас стыда! Как у тебя хватило совести сюда явиться! Мало того, что твоя дочь нас опозорила, так еще ты приперся! Убирайся отсюда, видеть не могу твою харю!. Нечего сказать, хорошую вырастил дочку: мужа изувечила и сама убежала! Ой, боже, боже, я и не слыхала про таких распутниц…

— Ты, сваха, сначала выслушай, а уж потом ругайся. Я свою дочь ничему плохому не учил. Я сейчас другого боюсь: как бы она чего-нибудь над собой не сделала.

— Да пропади она пропадом! Пусть твою дочь бог накажет, пусть земля ее возьмет!

Услышав такие слова, Яшай, уж на что был смирный мужик, не стерпел, закричал не помня себя:

— От меня моя дочь никогда не пряталась! Я ее по-человечески, как подобает, проводил со двора вместе с твоим сыном. За мной нет никакой вины. А если ваша сноха сбежала от вас, так в этом вы сами виноваты.

— Сноха, говоришь? Не сноха нам твоя дочь! Я ее теперь и на порог не пущу!

— Ну что ж, коли так, отдавайте ее сундук. Пусть она, дома живет.

Старик Чужган, который до сих пор безмолвно стоял в стороне, вмешался в разговор:

— Ни одной тряпки не отдам, еще с тебя взыщу… Все ваше барахло не стоит того, что мы потратили на свадьбу.

Эти слова еще больше раззадорили Яшая:

— Вы, вы виноваты! Из-за вас пропала Чачи!

А Чужганиха разошлась пуще прежнего:

— И сам ты жулик! И дочь твоя бесстыжая! У вас там, за Элнетом, ни одного хорошего человека нет!

Дальше Яшай слушать не стал. Махнув рукой, он вышел с Чужганова двора и по тропинке пошел в Кудашнур, к деду Левентею.

Узнав, какой оборот приняло дело, Левентей и его жена встревожились.

— Как же так? Ведь Чачи всегда была такой разумной девушкой! — сказал дед Левентей.

— Долго ли чему-нибудь случиться, — сокрушалась Левентеиха. — Вон и с Сакаром беда стряслась… Боже, боже, вот несчастье-то…

Когда дед Левентей узнал, что Сакара забрали, он сначала подумал, что, наверное, парень убил лося и попался лесникам. Но потом по деревне поползли иные слухи, и дед Левентей растревожился не на шутку. Только теперь от Яшая он узнал, как было дело. Дед Левентей решил завтра же идти в Аркамбал к земскому начальнику и велел жене приготовить чистую пару белья.

Наутро, ни свет ни заря, дед Левентей и Яшай перелезли через плетень, вышли на элнетскую дорогу и зашагали по лесу. Еще жнецы не вышли в поле, а старики уже были в Аркамбале.

Прежде всего зашли к Яшаю. Яшаиха обматывала тряпкой серп, она собиралась в поле. Когда она увидела мужа и деда Левентея, одних, без Чачи, у нее затряслись руки и ноги.

— Чачи не вернулась? — спросил Яшай.

— Нет, — еле слышно прошептала Яшаиха. Из ее рук выпал серп и глухо ударился об пол.

Яшай, не говоря ни слова, опустился на лавку.

Япуш посмотрел на отца, на мать, поднял серп, положил на лавку у порога.

Дед Левентей не знал, что и делать, то ли оставаться, то ли уйти. Потоптавшись в нерешительности, сказал:

— Схожу к земскому начальнику, что ли…

— Земский начальник с дочкой уехали в Казань. Дедушка Филипп повез их на паре, — сказал Япуш.

Дед Левентей вздохнул и присел на лавку- возле двери. Трое взрослых и подросток безмолвно сидели в избушке.

Дед Левентей думал про Сакара: «Хотел усыновить парня, так вот на тебе — ни за что ни про что забрали его…»

«Кому моя Чачи сделала чего плохого? За что ей такая мука? — думала Яшаиха. — Где-то она сейчас? Надо сходить поворожить…»

«Сам виноват, — упрекал себя Яшай, — польстился на богатство…»

Яшай поднялся и сказал:

— Придется заявить становому.

Открылась дверь, в избу вошла Чачи. Все уставились на нее, не веря своим глазам. Вернись из могилы мертвец, Яшай с Яшаихой, наверное, не были бы так поражены, как поразились они возвращению Чачи. Лишь Япуш, не раздумывая, подбежал к сестре и повис у нее на шее.

— Сестра!

Яшаиха опомнилась, подошла и обняла дочь:

— Доченька моя! Что с тобой случилось?

Но Чачи смотрела на отца. Какие вести он принес? Что он скажет? Сумеет ли ее понять?

— Отец, хоть убей меня сейчас на этом месте, но за Макара Чужгана я не пойду!

Яшай не выдержал и заплакал. Глядя на дочь и утирая слезы, он сказал:

— Не бойся, дочка. Бог сохранил тебя от лихих злодеев. Я тебя никогда не отдам в их дом. Ведь Чужганиха — зверь, не человек.

— Злее ее в трех волостях не сыщешь, — добавил дед Левентей. — Ну, ты, дочка, спаслась, как бы теперь спасти Сакара?

Услышав это имя, Чачи вспыхнула и, не сказав ни слова, вышла из избы…

3

В это утро Григорий Петрович проснулся поздно. В голове шумело, словно после похмелья. То, что случилось ночью, казалось ему сном. Правда ли, что все так и было? Видно, правда: рядом с ним, спокойно дыша, спала Чачи. Румянец на ее лице, казалось, стал еще ярче. Длинные ресницы, алебастровой белизны лоб. Как могла такая девушка родиться в бедной марийской семье? Любуясь Чачи, Григорий Петрович терзался раскаяньем.

«Как же это я! Как не смог сдержать себя?! Теперь, конечно, следует обвенчаться», — думал он.