Элоиза и Себастьяно, или Тёмные стороны

Себастьен зашёл за ней уже хорошо в седьмом часу. Элоиза делала всё очень медленно и была к тому моменту разве что накрашена — пришлось повозиться, потому что после такой ночи выглядела она не для праздника, а для чего-то совсем противоположного. Он по-деловому её осмотрел, признался, что тоже не в лучшей форме, но что делать, нужно заглянуть хотя бы ненадолго, поздравить, поболтаться среди сотрудников и прочих, и потом уже пойти восвояси.

Он был одет полуформально — в белой сорочке и джинсах. Она подумала, и тоже надела белую блузку и джинсы. И балетки, на каблуках она сейчас далеко не уйдёт. И волосы убрать.

— Я готова, монсеньор. Можно идти.

На часах была всего-то половина восьмого.

Праздновали в большой гостиной службы безопасности, там когда-то давным-давно гуляли по случаю дня рождения Ланцо. И в целом было очень похоже — накрытый стол, все изыски дворцовой кухни, в соседней комнате танцы, а где-то рядом что-то ещё, в общем, каждый мог найти себе развлечение по вкусу.

Нужно было найти виновников торжества и поздравить. Адриано сидел за столом, Катарина стояла рядом, они смотрели друг на друга, и им не было дела до всего, что крутилось вокруг. Элоиза не спрашивала Доменику Секунду о деталях состояния и выздоровления Адриано, но подозревала, что той есть, о чём рассказать — лицо у него было совершенно как раньше, никаких следов от ожогов. Что там с остальным телом — не важно. Важно Катарине, а она, судя по всему, счастлива. Ходил Адриано пока ещё с палкой, сейчас она стояла у стены за стулом, но Элоиза полагала, что это ненадолго.

Их с Себастьеном усадили за стол рядом со счастливой парой, и Элоиза поняла, что на завтрак был кофе через силу, а потом больше не было ничего. Она и моргнуть не успела, как ей нагрузили целую тарелку еды — «и вот этого мяса ещё попробуйте, оно очень вкусное, а вот эта рыба просто восхитительная!» — и спросили, что налить в бокал.

Вино, что ж ещё? Себастьен тоже попросил бокал вина, потом он очень хорошо говорил про Адриано, о том, как тот проявил себя на службе, о его надёжности и умениях, и о том, что ему очень повезло с красивой и доброй невестой. Ну да, не всякая, прямо скажем, барышня стала бы сидеть с ним в больнице, ухаживать, надеяться на выздоровление и вообще осталась бы с ним после такой тяжёлой травмы!

А потом они все четверо скорее понюхали, чем выпили, и ещё посмеялись над этим — собрались четыре калеки, даже выпить толком не могут.

За стол пришёл Лодовико, он снова был мрачен и отказывался как-либо комментировать свою мрачность. Всё нормально, и ладно. Его оставили есть и пить с героями дня, а сами пошли посмотреть, кто там ещё есть и что они делают.

В танцевальной комнате свет был приглушён, вся мебель убрана — кроме столика с музыкой в углу — и несколько пар танцевали вальс. В том числе — Гаэтано и Кьяра. Не просто танцевали, а болтали, смеялись, и при этом Гаэтано ещё успевал то провернуть её под рукой, то перевести из одной своей руки в другую. Кажется, у кого-то количество перешло в качество и в местном танцевальном обществе есть плюс один хорошо ведущий кавалер, машинально отметила Элоиза.

Вальс закончился, и танцевавшие заспорили, что дальше — тоже вальс, или попрыгать, или медляк. Победило «попрыгать», но ведь все же теперь учёные и прыгать тоже умеют, поэтому под живенькую модную песенку устроили какую-то прямо полечную битву — какая пара дольше удержится на ногах без перерыва. Победили, кто бы мог подумать, Гаэтано и Кьяра. Рассмеялись, хлопнули друг друга по правой ладони, потом обнялись и так, обнявшись, ушли куда-то вдаль, в следующую комнату.

А дальше уже был вальс, и Себастьен предложил танцевать, и они танцевали. И потом ещё что-то танцевали. А потом танцевали просто так, на месте, без фигур.

Голова начала болеть часам к десяти. Сначала как-то неназойливо, ну болит и болит. Фоном. Мешает, конечно, но впервые, что ли?

В половине одиннадцатого Элоиза поняла, что нужно выпить таблетку, а лучше две разных. Ещё должно было происходить какое-то общее действо, решили дождаться его и потом уже уходить.

Дождались, и было красиво — все стояли в кругу, а в середине — Адриано и Катарина, и все передавали друг другу горящую свечку, и говорили героям дня всякое хорошее. В конце вручили свечку им, и они разом её задули. И все согласились, что пожелания исполнятся.

А потом Элоиза метнулась в туалет, потому что лёгкая тошнота внезапно перешла в жёсткую рвоту. Голова к тому моменту болела уже так, что дотронься — зазвенит, звуки извне долетали с трудом, и от каждого становилось ещё хуже, хотя, казалось, это уже невозможно.

Она привела в относительный порядок себя и пространство вокруг, выбралась наружу и нашла Себастьена.

— Извините, мне пора.

Он без разговоров взял её за руку, нашёл Адриано, попрощался с ним от них обоих, а потом повёл её наружу.

— Что с вами? Голова? — спросил он в коридоре, закрыв за собой двери в крыло службы безопасности.

— Да, очень сильно болит. Мне нужно лечь. И укол. Или два.