Элохим

Подозрение, естественно, пало на принца Антипатра, которого Ферорас когда-то перед царем обличил в интригах, приведших к казни невинных сыновей царицы Мариамме Первой. Но принц Антипатр с того времени находился в заточении, и было трудно представить, как бы ему удалось устроить отравление Ферораса из подземелья Крепости.

Царь впал в апатию. Потерял всяческий интерес к жизни. То плакал, то причитал, неустанно повторял имя своего брата, вопил, что не хочет больше жить, а хочет скорее умереть. В один момент он приказал рабу Симону подать ему яблоко и нож. Но ему благоразумно принесли уже почищенное и нарезанное яблоко.

Ироду было шестьдесят шесть, но он ощущал себя, по его же выражению, «девяностолетним пе*дуном».

Вечером пришел Сарамалла. Сразу догадался, что лишь какое-то необычно острое ощущение могло бы вывести царя из его апатического состояния.

– Не хочешь вставать, Родо!? Надоело жить!? Ну, нет базара! Вот что я тебе предложу. Все равно лежишь в постели. Притворись мертвым. Как если бы умер. Всего на один день. Посмотри, что может произойти в царстве.

– Как это: «как если бы умер!?» – переспросил задумчиво Ирод.

Он явно был заинтригован. Его всегда привлекали необычные эксперименты. В первые годы своего царствования он иногда переодевался в нищего и смешивался с толпой на рынке среди простого люда, чтобы узнать, чем дышит народ.

– Да, Родо. «Как если бы». Стражники не пустят к тебе никого, даже раба Симона. Правду во Дворце будет знать только принц Архелай, а в Храме твой деверь Иохазар бен Боэтий, чтобы держать ситуацию под контролем. Все твои враги всплывут на поверхность. Узнаешь, кто есть кто.

Необычное предложение Сарамаллы показалось Ироду интересным и заманчивым, и он после недолгого размышления дал добро.

Сарамалла вышел от него и сообщил рабу Симону, что царь только что умер. Тот не поверил, хотел войти к царю. Сарамалла преградил ему путь. Стражники у дверей скрестили свои копья. Раб Симон растерялся и громко зарыдал.

Весть о смерти царя вмиг облетела Дворец.

Все во Дворце пришло в какое-то хаотичное движение. Дворцовые сановники куда-то бегали, сами не зная, куда и зачем. Крики детей смешались с воплями женщин. Разом все ощутили себя осиротевшими, брошенными на произвол судьбы.

Царь, закрыв глаза, с любопытством переживал собственную смерть и прислушивался к шуму в «оставленном им мире». Ему страшно захотелось встать, подойти к окну и посмотреть, что же там творится. «Точно все потеряли голову, – подумал он, – Не знают что делать». Он не удержался, встал, подкрался к окну, приоткрыл занавес и увидел внизу, как дворцовая челядь мечется в суматохе по двору. Он осознавал, что способен прекратить всю эту суматоху вмиг и в любой момент. Улыбнулся. Стоит только захотеть. Все зависит лишь от его воли и лишь только от нее. Он ощутил свою волю остро, как резчик по камню осязает в руках зубило. «Вот что испытывает Бог, глядя на мир с неба», – прошептал он и вернулся к кровати.

В полдень к нему вошел принц Архелай и сообщил, что принц Антипатр пытается обещаниями подкупить охрану в подземелье, чтобы вырваться на свободу.

– «Царь умер», – передал принц Архелай слова сводного брата. – «Все равно, говорит, корона достанется мне».

– Да, только в гробу! – выдал царь.

– Еще, абба, я выяснил, что это его друг Антифилус привез из Египта то самое любовное зелье. А потом Феудинон передал его Ферорасу.

Феудион был родным братом Дорис, дядей принца Антипатра. Царь зашипел от злости и сухо приказал:

– Удушить гада!

Приказ немедленно был приведен в исполнение. Так царь казнил третьего по счету своего сына. «Я бы предпочел быть свиньей (hus), нежели сыном (hulios) Ирода»[73], – изрек Август, узнав о казни принца Антипатра.

119

Необыкновенным состоянием «как если бы» царь наслаждался вплоть до полудня, до того момента, когда за воротами Крепости студенты начали в один голос звать Ферораса. Он вышел из своей комнаты, до смерти перепугал стражу и раба Симона. Но зато вскоре во Дворце был восстановлен порядок.

Порядок был быстро восстановлен также в городе. После уничтожения золотого римского орла. Ахиабус явно переусердствовал в желании загладить перед царем свою неудачу с поисками Мариам.

В городе было введено нечто подобное чрезвычайному положению. Горожанам было запрещено скапливаться перед воротами своих домов, толпиться на улицах, ходить не по одному, выходить из дома после заката солнца. Площадь перед Храмом и основные улицы круглосуточно патрулировались идумейскими воинами.

Особенно свирепо Ахиабус обошелся с участниками молодежного шествия. Некоторые из них были выловлены и подвергнуты пытке одновременно с Иудой бен Сарифеусом и Маттиасом бен Марголисом. Учителя-законники мужественно выдержали пытку, тогда как их ученики быстро раскололись и выдали имена остальных своих товарищей. Тех взяли под стражу в течение одного дня.