Элси Динсмор

— Нет, мэм, он в Европе. Он не приезжал с тех самых пор, как я родилась, и я никогда его не видала. Ох, как бы я хотела, чтобы он приехал домой! Как я мечтаю его увидеть! Как вы думаете, он будет меня лю¬бить, мисс Аллизон? Вы думаете, он посадит меня к себе на колени и будет ласкать, как дедушка ласкает Анну?

— Я думаю, что будет, дорогая. Я не знаю, как он сможет не любить свое собственное маленькое дитя, — сказала девушка, опять целуя маленькую розовую щечку. — А теперь, — добавила она, поднимаясь, — я должна уйти и дать тебе возможность выучить твои уроки.

Затем, взяв в руки Библию и перевернув несколько страничек, она сказала:

— Не хотела бы ты приходить утром в мою комнату, да и вечером тоже, и читать эту книгу со мной, Элси?

— Ох! С удовольствием, мэм! — воскликнула девочка, и глаза ее радостно засверкали.

— Тогда, если хочешь, приходи сегодня вечером, а теперь до встречи.

И опять поцеловав ребенка, она вернулась в свою комнату, где нашла свою подругу Аделаиду Динсмор — девушку приблизительно ее же возраста, которая была и семье старшей дочерью. Аделаида сидела на диване, занимаясь рукоделием.

— Как видишь, я устроилась довольно уютно, — сказала она, встречая Розу. — Представления не имею, где ты все это время пропадала?

— Я была в классной комнате, разговаривала с маленькой Элси. Ты знаешь, Аделаида, я думала, что она твоя сестра, но она сказала мне, что это не так.

— Нет, это дитя Хораса. Я думала, что ты знаешь, ну а если нет, то я готова рассказать тебе всю историю. Хорас был очень своенравным парнем, любимым баловнем и всегда поступал так, как ему заблагорассудится. Когда ему было семнадцать лет — он был очень развитым молодым человеком, вздумалось ему поехать в Новый Орлеан провести несколько месяцев со своим одноклассником. Там он встретил и влюбился в красивую девочку на год или два младше его. Она была сирота, но очень богатая. Из опасения, что будут возражения по поводу их молодости и т. д., он уговорил ее вступить в тайный брак, и они были мужем и женой несколько месяцев, прежде чем его и ее друзья заподозрили это. Когда же, наконец, это дошло до папиного слуха, он очень рассердился на обоих, прежде всего за их ранний брак и еще из-за того, что отец Элси Грэйсан приобрел все свое богатство путем торговли. В общем, отец не считал ее ровней моему брату, поэтому отозвал Хораса домой и отправил его на север в колледж. Потом он изучал законы и с тех пор путешествует по разным странам, но к жене своей так и не вернулся. По-моему, ее опекун был против их женитьбы не менее нашего отца и бедную девушку заставили поверить, что она никогда больше, не увидит Хораса. Все их письма перехватывались, и наконец ей сказали, что он умер. И как тетушка Хлоя говорит, она стала «бледнеть и худеть, ослабела и стала меланхоличной», и когда маленькой Элси не было еще и недели, она умерла. Мы никогда ее не видели, умерла она в доме своего опекуна, и осталась там крошка Элси под надзором тетушки Хлои, которая была в семье старой служанкой и до нее нянчила ее мать. Была там и еще одна служанка, миссис Муррей — пожилая набожная шотландка. Так длилось четыре года. Опекун ее умер, и они переехали к нам. Хорас никогда не приезжал домой, и кажется, что ему не до ребенка, потому что он никогда не упоминает о ней в своих письмах, разве только когда это касается бизнеса.

— Она милое маленькое создание, — проговорила Роза. — Я уверена, что он полюбит ее, как только увидит.

— О да, она довольно хорошая, и я часто сочувствую ей — она так одинока! Но, сказать правду, мне кажется, что мы все немного завидуем ей, потому что она очень красивая и наследница, можно сказать, несметного богатства. Мама часто говорит, что однажды она все-таки затмит ее младших дочерей.

— Но ведь она ее собственная внучка! — возразила Роза.

— Нет, она совсем не родня маме, — ответила Аделаида, — потому что Хорас не мамин сын. Ему было семь или восемь лет, когда она вышла за папу замуж, и я думаю, что она никогда не любила его.

«Вот как?! — подумала Роза. — Тогда все понятно. Бедная маленькая Элси! Неудивительно, что ты так жаждешь отцовской любви и скорбишь о потери матери, которую ты никогда не знала».

— Она очень странный ребенок, — сказала Аделаида.— Я просто не понимаю ее, такая кроткая и терпеливая, что на нее невозможно сердиться. Папу это сильно раздражает. Он говорит, что она совсем не Динсмор, а то бы она знала, как за себя постоять. Но все же у нее есть характер, я знаю, потому что иногда, правда, это бывает совсем не часто, он у нее проявляется, и только лишь на мгновение, но потом она сокрушается об этом несколько дней, словно совершила великое преступление. В то же время все мы не считаем это важным, хотя в день злимся раз по десять каждый. И еще она постоянно сидит над своей маленькой Библией, что она находит там привлекательного, я не имею понятия. Для меня это самая скучная книга из всех существующих.