Ельцин

Что бы ни думала Дьяченко, Ельцин был против пересмотра результатов аукциона по Связьинвесту, вопреки требованиям Гусинского и Березовского. Он также выступил с двусмысленными замечаниями, содержавшими в себе скорее критику Потанина и его сторонников в правительстве, чем проигравшей стороны. Ельцин не хотел встречаться с участниками аукциона. Юмашев убедил его сделать это после тревожной статьи в принадлежавшей Березовскому «Независимой газете», в которой говорилось, что Чубайс жаждет неограниченной власти, Потанин ему подпевает, и они готовят «троянского коня» — нового кандидата в президенты на 2000 год. А тем временем, утверждалось в статье, зловещие партнеры намереваются политически кастрировать Ельцина, и их планы гораздо более опасны, чем действия до 1996 года Александра Коржакова и Олега Сосковца, «которые не видят дальше теннисного корта и бани» (не лучший комплимент президенту, много часов проводившему с ними в этих местах)[1488]. Потанинские «Русский телеграф» и «Известия» (часть газеты была в собственности его корпорации) ответили в том же духе.

15 сентября в Овальном зале здания № 1 Ельцин провел третью из четырех своих встреч с представителями крупного бизнеса. За столом присутствовали пятеро из тех шестерых, кто участвовал в совещании с Ельциным в феврале 1996 года (см. главу 14): Гусинский, Ходорковский, Потанин, Александр Смоленский и Владимир Виноградов; Березовского заменял Фридман. Ельцин держался нейтрально, не принимая сторону ни Гусинского, ни Потанина, но не преминул поинтересоваться у второго, сколько правительственных денег (от налогов и таможенных пошлин) лежит на депозите в его банке. Услышав это, Потанин испугался, что результаты аукциона по Связьинвесту будут пересмотрены. Но Ельцин отступил назад. Потанин вздохнул с облегчением и успокоился: «Он сказал фактически: „Ребята, я на вас посмотрел, и в принципе говорю вам, что в общем я главный, поэтому живите все дружно!“ Ну с ним никто не спорил, что он главный. Главный — и главный. А жить-то как дальше? Ну вот, типа, по каким-то правилам? По каким — не объяснил». В своих мемуарах Ельцин пишет, что сразу понял — ничего хорошего из этой встречи не выйдет, хотя и не объясняет почему. Возможно, от усталости или из-за того, что он перепутал олигархов с государственными служащими, полностью от него зависящими, или по какой-то иной причине, Ельцин так и не установил закон, которому они могли бы следовать[1489].

Для участников аукциона по Связьинвесту закон на тот момент был один — закон джунглей. Президент и правительство не стали пересматривать результаты. После еще полутора месяцев войны компроматов 4 ноября Ельцин согласился с предложением Чубайса и Немцова убрать Березовского с должности заместителя секретаря Совета безопасности. Основным мотивом стал конфликт интересов: слишком активно Березовский смешивал бизнес и политику. Ельцин испытывал отвращение к Березовскому и демонстративно уволил его рядовым распоряжением, а не положенным в таких случаях президентским указом[1490]. 12 ноября Березовский и Гусинский нанесли ответный удар, обнародовав компрометирующие материалы, собранные их частными службами безопасности; в материалах сообщалось, что Чубайс и еще четверо «молодых реформаторов» получили по 90 тысяч долларов каждый в качестве гонорара за еще ненаписанную книгу об истории российской приватизации. Деньги поступили от фирмы, которая вскоре была приобретена Потаниным. Через несколько дней Ельцин почувствовал себя обязанным уволить всех соавторов, за исключением Чубайса, который 20 ноября был освобожден от своей второй кабинетной должности — должности министра финансов[1491]. Был понижен и Немцов, уступивший свой второй пост — министра топлива и энергетики — Сергею Кириенко. После этого, пишет Ельцин, «наши встречи с Чубайсом стали происходить значительно реже»[1492]. То же произошло и с Немцовым: если раньше он встречался с президентом дважды в неделю, то теперь мог рассчитывать на одну встречу в месяц, а то и реже.